Ксения Жигалина - Собаки

– Собаки, это… – он покачал головой и улыбнулся, бессильно разведя руками. – Нам пора.

Они ступили на луг. Трава доходила ему почти до колен и пахло утром. Ночные сырость и свежесть ушли ещё не совсем. И начавшее пригревать солнце добавляло в аромат луга уже свои дневные ноты. И ветер. Да, это была живая сказка. Он шёл молча и почти всё время улыбался, несмотря на мокрые от росы ноги. Он смотрел, он дышал. Он ловил каждую секунду.

Дойдя до леса, он вспомнил свои ощущения из сна. Да, так и есть. Никакого холодка по спине больше не было, и не мерещились глаза за каждым деревом. Но проще передвигаться по нему от этого не стало. Он шёл почти след в след за собаками. А они шли то прямо, то петляя, то забирая в стороны. Он не видел никакой разницы – слева обойти пень или справа, а они видели. Иной раз они по какой-то причине предпочитали обойти, а не перепрыгнуть и не преодолеть ползком, поваленное дерево. Но и поползать ему пришлось. Один раз они перебирались через болото. Вот в этом месте, наверное, ему было страшнее всего. Ну, одним им известные и различимые кочки – это было полбеды. А вот где для него была беда – его вес ведь был несопоставим с весом собак, даже общим. И каждый раз, прыгая, он думал – выдержит или не выдержит его этот островок? Но всё обошлось благополучно.

Они шли долго. Конечно, в основном, из-за того, что он был с ними. В реальности пробираться по непроходимому лесу было не так интересно и увлекательно, как во сне. Это было тяжело. Были комары, оцарапанные руки и лицо, жарко и плохо видно. Хорошо, что собаки таких цветов – эта мысль не раз приходила ему в голову.

Часов он с собой не брал, он их не носил, но, по ощущениям, они шли уже пару часов. Интересно, подумал он, а сами они за сколько справляются? За полчаса, скорее всего, не больше. Он не сразу понял, что они стоят и никуда больше не идут. А когда понял, стал оглядываться по сторонам. Без таких провожатых он бы в жизни не дошёл здесь туда, куда надо. Кругом всё одинаковое – деревья, кочки, корни, поваленные стволы, пни и коряги. Птиц здесь он почти не слышал, дорог поблизости нет. Ни одного ручья тоже не попалось по пути. Глухое местечко, Ватсон.

Собаки стояли и смотрели на него, поблёскивая глазами. Тогда он стал внимательно смотреть по сторонам. И заметил, что чуть в стороне, за деревьями, было как будто бы чуть светлее. Он осторожно перебрался поближе и увидел, что там, между торчащими частоколом давно высохшими ёлками, в воздухе словно течёт ручей. Странно, подумал он. И во сне это в голову не приходило. Ведь там, в деревне, цвет ветра виден повсюду. Где затишье – еле заметно, где открытое пространство – более явно. Да даже в доме нет-нет да и увидишь его искры или тоненькую ленту сквозняка, рассыпающуюся, рассеивающуюся почти сразу. Словом, повсюду. А здесь, в лесу, всё темным-темно. Хотя здесь и движение воздуха не ощущается вовсе, но всё же. Странный лес.

И вот он – протекающий через лес ручей. Но тёк он не так, как они шли. Видимо, он спускался в лес сверху прямо тут, рядом? Зачем ему через весь, он же не пешком, размышлял он, осторожно подставив ладонь ручью. Бирюзовая текучая дымка ощущалась кожей чуть прохладнее окружающего ватного воздуха леса и, сияя, ускользала у него между пальцев. Он стоял, зачарованно глядя на руку, пока большая не вздохнула деликатно у его ног. Тогда он кивнул и осторожно двинулся вслед за ручьём.

Ручей тёк примерно на уровне его головы и чуть выше, напоминая развевающееся полотно прозрачной ткани. Он, а за ним и собаки, шли рядом. Поскольку теперь направляющим для их троицы был он, они пошли, кажется, ещё медленнее, чем до этого. Но он переживал зря – идти было недолго.

Совсем скоро он увидел их. Две сосны. Сросшиеся у земли и уходящие развилкой в небо. Он подошёл к ним, обошёл вокруг, задрав голову. Вот они какие. Он столько раз видел их во сне. Он их узнал сейчас почти так же, как узнают на улице знакомых. И вокруг на земле полно шишек. Он улыбнулся и обошёл вокруг ещё раз. С одной стороны от сосен было ощутимо светлее, с той, с которой они подошли. Объяснение этому было столь же очевидно, сколь и невероятно. Их ориентир, их поток бирюзового ветра втекал в развилку с одной стороны и – не вытекал с другой. Одно дело, когда тебе это снится. И совсем другое дело, когда ты взял себе в обычную такую среду утром вышел из дому в лес, а тут такое. Он вернулся к собакам, посмотрел на них, на бирюзу, уходящую через развилку куда-то, и сделал шаг отсюда туда – куда-то. Неизвестно куда.

Вышел он просто по ту сторону развилки. Ему так показалось. Совсем просто. Ничего не случилось ни вокруг, ни в нём самом. Тихо и спокойно. Как во сне. Он снова обошёл сосны и увидел, что вытекать бирюза вытекает, но берётся ниоткуда, с другой стороны её нет. Когда он снова подошёл к выходу из развилки, где сиял ветер, между сосен показалась меньшая, подпихиваемая большей. Вот почему нянькой при нём, больном, оставалась меньшая, решил он. Сама бы она здесь не взобралась.

Он поднял голову и увидел, что, вытекая из развилки, поток становится похож уже не на лесной ручеёк, а на маленькую речку. Ветер как будто разворачивал своё бирюзовое полотно на просторе. И действительно, огляделся он, этот лес был уже непохож на тот, что они оставили позади. Здесь было и впрямь просторнее. Свежее и светлее. Идти по нему было одно удовольствие. Особенно по сравнению, усмехнулся он.

– Всё, всё это мне снилось! Честное слово, – радостно сообщил он собакам.

Пока он на ходу вертел головой, лес вдруг закончился. Он, конечно, помнил об этом и ждал этого, но всё равно это произошло очень уж внезапно. Так что не обернуться тут же было выше его сил. Он обернулся рефлекторно и тут же засмеялся этому.

Стоя лицом к лесу, он видел, что тот уходит от них и влево, и вправо до самого горизонта по прямой. Странный лес. А присмотревшись, он действительно увидел вдалеке и другие потоки других ветров других цветов. И их невообразимый бирюзовый, и те, другие, взмывали ввысь, выйдя из леса, и многоцветной рекой уносились вперёд.

Они стояли на дорожке. И правда, точь-в-точь, как за его садом. А за дорогой… А за дорогой теперь не было такой мешанины ярких красок, как во сне. Воздух действительно представлял собой своеобразный мольберт, но это никак не мешало ему видеть.

Перед ними расстилалось оно, поле. Он присмотрелся, и брови его взлетели вверх. Поле было белёсым и шёлковым от росшего на нём сплошным ковром ковыля. Откуда тут ковыль? Нигде больше в этих местах он его не видел. Да и откуда ему здесь взяться, ведь для него здесь холодно. Однако это был самый настоящий ковыль. Целое поле ковыля.

Поле, как и оставшийся позади лес, уходило влево и вправо, на сколько хватало глаз. И впереди, куда он смотрел, края ему видно не было. Впереди было видно другое. Он закрыл глаза, инстинктивно тряхнул головой и открыл их снова, от чего большая фыркнула. Впереди, как ему показалось, где-то в получасе ходьбы, стояли колоссального размера распахнутые ворота на двух столбах. На таком расстоянии ему трудно было сходу определить их размер, но и так было понятно, что они просто гигантские. Над воротами была двускатная крыша. Он видел такие в детстве, в какой-то деревне.