Артем Овечкин - Время худеть

– Чуть не забыл! – спохватился он. – Со мной живет песик. Пушок. Славная зверушка. Если вдруг повстречаете его, мой господин, не смотрите ему в глаза.

– Вы серьезно? Я боюсь собак.

– Не смотрите в глаза, не пытайтесь убежать и ни в коем случае не закрывайте перед Пушком дверь, иначе стоимость двери придется включить в счет вашего прожива… э-э-э… пребывания.

– Игорь, пожалуйста! У вас тут очень здорово и атмосферно, правда, а вы замечательный актер, но-я-действительно-боюсь-собак. Вы сейчас говорили серьезно?

– Как знать, мой господин?

– Игорь!

– Как знать? Ужин будет подан в девять часов. Не опаздывайте.

С тем Игорь захлопнул дверь.

Новиков остался наедине с комнатой, которая, впрочем, ничем не отличалась от обычного гостиничного номера.

– Он издевается! – Артур уселся на кровать.

– Издевается, – повторил он чуть тише.

Спустя пять минут Новиков успокоился окончательно. Он пришел-таки к выводу о том, что постояльцы этой гостиницы платят именно за атмосферу. За испуг, за интригу, за отыгрыш персоналом своих ролей.

За ужином надо будет договориться с Игорем, – решил Новиков. – Придумать стоп-слово или что-нибудь в этом роде. Или вообще прекратить весь этот цирк.

Артур огляделся.

А ничего, – подумал он. – Нормально. Можно даже сказать, хорошо.

Внезапно его взгляд остановился на здоровенном старинном зеркале. Он пригляделся внимательней. Затем еще внимательней. И еще.

– О господи, – выдохнул Новиков.

В зеркале он увидел…

Что-то явно было не так. Иван Хельсин застыл. С недовольным выражением лица и ключом, наполовину вставленным в замок изолятора, он не двигался вот уже полтора часа.

Наверное , полтора часа. Так сразу и не поймешь. Настенные ходики вели себя очень странно – секундная стрелка попеременно тикала один раз вперед и один раз назад. Телефон колдуна вообще перестал работать.

Володя терпеливо ждал пришествия ангела.

Это было испытание, – думал он. – И я его прошел! О, да! Да! Я заслужил доверие небес! Теперь меня повысят до… не знаю до чего, но я увижу ангельский лик! Они хотят работать со мной очно! Да я же теперь, мать его, мессия!

Мессия обратился в мечты. Он начал прикидывать расстрельный списочек, по которому надо будет пройтись, как только его корявая длань научится карать.

Карать! Нещадно карать! Владимир Вавилов не собирался повторять чужих ошибок. Помнится, один его предшественник задвигал речи о всепрощении. И куда это его завело?

Главный человек, – торжествовал он. – Я главный человек в мире! Я пророк! Я спаситель! Я Папа! Надо бы на досуге почитать Библию, интересно, там есть что-нибудь о праве первой ночи?

Издалека послышался шум. Он напоминал хлопки, такие, как будто кто-то где-то выбивает пыль из гигантского ковра. Шум приближался. Теперь в нем звучали металлические нотки, – этакое неприятное бряцанье, – и что-то еще. Что-то до боли похожее на хруст гранитных плит.

В дверном проеме показалась тень. Нестерпимо запахло серой. Володя завизжал от восторга.

– Я здесь! – кричал он. – Я здесь!

На какую-то долю секунды пространство истончало, – сквозь него стало просвечивать что-то другое; что-то, что не имеет ничего общего с длинами, широтами и высотами, – время замшело, а звук стал горчить на вкус.

В комнату вошел Мразьмаил.

– Привет, – пророкотал он.

Ну что ж.

Начнем с того, что ангельское личико уж больно напоминало жабью морду. Наглую такую, жирную, с раздутым горлом и рожками вместо бровей. Волос не было совсем. В паре сантиметров над головой парил венок о колючей проволоке.

Ниже у ангела располагалось обрюзгшее, вполне человеческое тело. Тугой живот, обвисшие груди, складки на боках, короче, все, как девчонки любят.

Кожа Мразьмаила повсеместно была пепельно-серой и покрытой небольшими трещинами. Эти трещины мерцали, пульсировали, а иногда и пропускали лепесток-другой райского пламени.

На руках и ногах позвякивали массивные браслеты, чем-то похожие на рваные кандалы. Хотя… да, это и были рваные кандалы.

А еще херувимчик слегка дымился.

– Ты облажался, – с порога начал Мразьмаил.

Он пересек комнату, прошел сквозь решетку и оказался совсем рядом с Володей. Биоэнерготерапевт представлял себе ангелов немного по-другому, но ведь из всего бывают исключения, – решил он. – Вот, например, в химлаборатории посуда бьется отнюдь не к счастью.

– Ты расслабился, – сказал ангел. – Ты стал неосторожен.

– Так это все, – колдун обвел рукой изолятор, – ерунда. Чайхоновский уже…

– Я сказал, что ты стал неосторожен. И еще я сказал, что ты облажался.

– Извини, – Володя кокетливо потупил взор. – Я исправлюсь. Мало в городе гробов что ли? Уж в какой-нибудь я эту фотографию засуну.

– Не нужно. Я уже все сделал.

– Правда?

– Да.

– Ты выполнил Верочкин заказ? Стерва-жена в монастыре?

– Да, – ангел милосердия криво ухмыльнулся. – В монастыре. И муж ее тоже в монастыре. И Верочка. Все они теперь в монастыре.

Колдун тщательно обдумал эти слова.

– То есть деньги можно не возвращать? – уточнил он.

– Забудь о деньгах. Теперь у нас другая цель.

По мановению руки Мразьмаила стена изолятора превратилась в зеркало.

– Я покажу тебе…

– О господи, – выдохнул Новиков.

В зеркале он увидел огромное горчичное пятно. На рубашке, прямо на воротнике, там, где оно теперь едва ли отстирается.

И давно я так хожу? – пристыдил себя Артур. – Наверняка еще в Питере ляпнул, в кафе. Срамота-то какая!

Новиков немедля распаковал свой багаж и переоделся в чистое.

Затем он спустился вниз, ужинать.

Договориться с Игорем так и не получилось – сутулый пингвин оказался неумолим. Он сделал вид, что не понимает, о чем вообще идет речь, а после весь ужин стоял у Новикова за спиной. Точь-в-точь служка при монаршей особе.

Длинноносый стервец куражился, как мог.

Спрашивал, не желает ли господин развлечься песней или танцем в его исполнении? Не желает ли господин побить посуду? И еще, – злободневно, Игорь такие вещи схватывал, – не надо ли подготовить собак для охоты? Это, мол, было бы очень кстати. Мол, так и так, песики очень заскучали за убийством, того и гляди начнут бросаться на людей.

Новиков чувствовал себя в крайней степени неуютно.

– Мой господин оставил такие щедрые объедки! О, спасибо! Спасибо вам, мой господин!

А после наступила беспокойная ночь.

Артура донимали звуки. Почему-то он первым делом вспомнил про феномен металлического шарика.

С этим явлением знаком каждый, кто когда-либо проживал в доме из железобетонных плит. Ну-ка, вспомните! Стоит поздний вечер или ранняя ночь, вы лежите в кровати и мучительно рефлексируете, – жизнь в панельной многоэтажке располагает к такому досугу, – как вдруг над вами что-то прокатывается. Что-то тяжелое и металлическое на звук.