Валера Жен - Свет небесный

– Вы чего-то не договариваете.

– А!? – Сергей Петрович вернулся из своего, только ему понятного, мира, отчаянно замотал головой. – Говорить не надо, сам все видишь. Невозможно это видеть, омерзительно это. Еще омерзительней государственная власть, допускающая омерзительность.

Его реакция не имела и тени наигранности, если побагровел, и пена смазала уголки рта. Надо выводить человека из психологического шока, иначе близко до инфаркта, а мерзость останется не конкретизированной.

– Ради бога, уточните, что имеете в виду.

– Как-нибудь в другой раз, – успокаиваясь, выдохнул Сергей Петрович. – Мил человек, не все сразу. Простенький вопрос: ты видел, чтобы действительно умные люди стучали себя в грудь, доказывая собственное превосходство? Вот! А гориллы стучат, как и полагается низкому интеллекту.

Как начинающий журналист Леня Мухин стал формулировать для себя наблюдаемые явления и происходящие с ним события. В его представлении есть множество людей, но нет видимой связи между ними, общение так себе – на поваленном стволе тополя под развесистыми ветвями, за партией домино за рассохшимся столом в центре двора или в привычно ежедневных приветствиях. Но, как у всяких живых организмов, существуют общие для всех глубинные корни, связывающие их на подсознательном уровне, что и определяется понятием – общество . А люди, безвременно ушедшие из жизни, оказались отторгнутыми, лишними в клубке человеческих судеб. На первый взгляд все выглядит пристойно. И – смерть.

По стечению обстоятельств не представлялось случая побеседовать с почтальоном, тот проживал в соседнем квартале и попадал в поле зрения мимолетно – всегда с корреспонденцией в руках или сумкой под мышкой. Спортивный костюм Быстрова с красными лампасами и такими же полосками на рукавах уже всем примелькался, стал отличительным признаком кипучей жизни двора, нерастраченной энергии и непреходящего оптимизма. Одно его появление наводило стариков на мысли о вечной молодости, поднимало настроение. Опять же в уверенности почтальона виделся ключик к пониманию психологии погибших людей. Не случайно на него указал Петька Рябов – знал или догадывался о доступе почтальона к тайникам человеческих отношений. Благодаря особенностям профессии, Иван Быстров естественным образом становился носителем не только почты, но и бесценной информации. И Мухин решился.

– Есть газета на продажу!? – крикнул он вдогонку.

И ничего, Быстров остановился, круто повернулся, через мгновение оказался рядом.

– Вот! – Он профессиональным движением выдернул из черной холщовой сумки «Ведомости», развернулся в намерении продолжить марафон. – С программой. Читай на здоровье!

– Давно бегаешь? – попытался удержать почтальона Мухин. – Хотел бы тоже пристроиться.

– Ничего нет проще, – усмехнулся Быстров, стрельнув взглядом в нагловатого парня. – Осталось купить крепкие кроссовки.

– Я серьезно, – улыбнулся на иронию Мухин. – Ты сродни кинозвездам, все тебя знают, здороваются, советуются. На такой работе соскучиться невозможно.

– И никакого риска, – добавил Быстров.

– Это как?

– Мое общение с людьми связано с исполнением трудовых обязанностей для их личной пользы, а твоя деятельность – это нежелательное проникновение в частную жизнь в интересах неизвестно кого. Так и голову свернуть недолго. Хотя и более весомых аргументов нет, ха-ха, против смены в общем-то интересной работы.

По всему видать, он хорошо наслышан обо всех передвижениях начинающего журналиста, смотрел на парня все более заинтересованно. По разгоряченному бегом лицу прокатывались сменяющиеся эмоции, отражающие ход мыслей, как, впрочем, и сам не стоял спокойно – производил едва уловимые движения. Чтобы не остыть.

– Приходи на почту, поговорим. – Он взглянул на Мухина, набравшего воздуха, чтобы, казалось, выплеснуть все накопившиеся вопросы, жестом остановил возможный поток слов, окончательно отвернулся и трусцой побежал со двора, унося с собой пачку заказной корреспонденции и тайны местных обывателей.

– Спасибо за газету! – крикнул вслед Леня, покоробленный командирской бесцеремонностью почтальона.

С какой стороны внезапно появилась Татьяна, трудно предположить. И – нате! Стоит рядом, придерживая велосипед, побледневшая и… с холодным взглядом. Леня мог поклясться, что минуту назад двор был пустынным, и даже Евдокия Никитична не оживляла своим присутствием в общем-то ограниченную территорию. Странно, что при скромном заработке бабушки девушка имеет шикарный импортный велосипед с крепкой расцвеченной рамой. Обтягивающая нейлоновая экипировка тоже обошлась в немалые деньги, могла быть куплена только в специализированном бутике. Склонила к нему стриженную под «Каре» белокурую головку, протянула руку.

– Молчите! – Она впервые коснулась его, прикрыв ладошкой рот. – Я расскажу, а вы делайте выводы.

Он неосознанно подчинялся ей: шел за радужным велосипедом, садился на облысевший ствол тополя, смотрел под ноги и удивлялся скоротечности времени. Оказывается, на деревьях набухли почки, из черно-рыжей земли брызнула сочная трава, в небесах пуще прежнего заливались жаворонки. Или ему только показалось – так долго ждал объяснения ее негодованию. Она стояла, опираясь на велосипед. Молчание затянулось.

– Я жду.

– Если бы не ваш интерес… Он клеил ко мне! – выпалила девушка. – Неужели после этого вы можете с ним разговаривать?

– Всего-то!? – рассмеялся Леня. – Я-то думал…

Татьяна с удивлением смотрела на его открытый в смехе белозубый рот и, по всей видимости, забыла о причине своего возмущения. Ее улыбка выглядела вымученной, она не могла собраться с мыслями.

– Я не о том… он пролез в личную жизнь, разрушил некоторые семьи… Заглядывает в окна. Меня видел голой, – выдохнула она и прикрыла лицо ладошками.

Повлияла эмоциональность девушки, или за словами крылось нечто большее, но Леня беспокойно заерзал, полируя и без того глянцевую поверхность импровизированной скамьи. Вроде бы ничего особенного, и слова насыщены воздухом, а упали тяжелым грузом. И нет в них убийственного смысла. Скорее всего, они порождали домыслы. Несомненно, на его воображение рассчитывала девушка. И не собиралась ничего пояснять.

– Вы ничего не сказали, – тяжко вздохнул он.

– Простите, мне стыдно признаться… он лапал меня! Перед новым годом… под видом поздравления.

Черт побери, у нее здорово получалось. Только что бледнела, гневно чеканя слова, а теперь зарделась малиновым цветом, не может связать слов.

– Не знаю, как это выглядело, но всякий нормальный парень обратит на вас внимание.

– Я не о том. Он… бисексуал, ни одного мальчишку в нашем дворе не оставляет без внимания… под видом заботливого участия.