Татьяна Леншина - Против течения. Книга первая

– Она по коридору шла и спросила у меня, где тут кабинет директора. Ну, я ее и отвел к Снежной королеве. А пока шли, я спросил ее, к кому она приехала. Она сказала, что Люськина мать, что к Люське приехала.

– А она что ли за ней приехала?

– Она ее что, забирать будет?

– А я почем знаю, она мне не сказала.

– Эх, ты, олух, не мог спросить-то что ли?! – раздраженно заявила самая старшая из присутствующих Алка Никитина.

– Сама ты, Алка, дура, – бойко возразил Вовка.

– Да ну тебя, иди уже отсюда, балабола.

Идя по коридору, Люся услышала шум голосов, доносившихся из-за закрытой двери. Неожиданно та распахнулась, и несколько девичьих рук вытолкали в коридор взлохмаченного паренька. Тот ухватился за дверную ручку и принялся с силой тянуть ее на себя, но с другой стороны чьи-то сильные руки ее крепко удерживали.

– Дуры вы благие, – кричал Вовка, пиная ногой дверь. Увидев Люсю, он молча уставился на нее и, забарабанив кулаком по двери, закричал. – Открой, Алка, Люська пришла.

Дверь отворилась, и Люся вошла в комнату, обнимая обеими руками большой бумажный сверток, перевязанный крест-накрест бечевкой. В комнате сразу же воцарилась тишина. Девчонки вернулись на свои места за столом и молча, выжидающе уставились кто на нее, а кто на сверток. Люся положила материн гостинец на стол и, стараясь ни на кого не глядеть, села на свое место, уставившись в одну точку. Девчонки, переглянувшись, нехотя продолжили заниматься рукоделием. Вдруг Люся уронила голову на стол, закрыв лицо руками, ее худенькие плечи мелко затряслись в беззвучном плаче. Сидевшая рядом Алка, искренне разделила горесть подруги.

– Что ты… не плачь… не надо плакать, – тихо говорила она, обнимая девочку за вздрагивающие плечи.

К ней присоединились другие девчонки. Окружив Люсю, они на все лады принялись ее успокаивать.

– Она уехала… Она больше не приедет, – всхлипывала Люся.

– Да чего ты, Люсь, не реви.

– Она вернется, вот увидишь. Все хорошо будет.

На девочку начала успокаивающе действовать спокойная мягкость их голосов, несокрушимая вера в жизнь, ясно ощутимое, жаркое сочувствие.

– Ой, ладно! Хватит вам ее жалеть, – вдруг со злобными нотками в голосе заговорила Ритка Курьерова. – Чего нюни-то распустила? Ты вот сегодня свою мать увидала. Знаешь теперь, какая она, что она есть у тебя. А я? Я вот никогда не узнаю, кто я такая. Кто моя мамка и где она? Жива или нет?

Люсе стало стыдно своей слабости. Она вспомнила историю Риткиной судьбы и перестала плакать. Ритку нашла путевая обходчица, проверявшая железнодорожные пути. Маленький пищащий сверток лежал на железнодорожной насыпи. Кто и когда оставил новорожденного ребенка возле путей, узнать не удалось. Сотрудники приемника—распределителя, в который принесли найденыша, назвали девочку Маргаритой, в честь ее спасительницы-железнодорожницы. Придумали фамилию Курьерова, отражавшую особенность места, где она была найдена. В те годы по той самой железной дороге мчались с бешеной скоростью курьерские поезда, никогда не останавливавшиеся на маленькой станции, близ которой и нашли ребенка. Так Ритка получила «железнодорожную» фамилию. Точной даты своего рождения она не знала.

Вытерев ладошкой слезы, Люся принялась распаковывать сверток, который ей оставила мать. В пакетах из серой оберточной бумаги находились облитые сахарной глазурью пряники, галетное печенье и конфеты-подушечки, которые в народе назывались «голенькие», потому что их не заворачивали в фантики.

– Девочки, угощайтесь, это мамины гостинца, – щедро раздавала она пряники и конфетки подружкам.

А еще в свертке находился красивый альбом для фотографий, обтянутый малиновым бархатом. На внутренней стороне обложки размещалась надпись, сделанная рукой матери: «На добрую память Людмиле от мамы. Жди и помни меня. 30.04.1953 г.» Эта дата была днем рождения Люси, в этот день ей исполнилось 10 лет. По надписи, сделанной год назад, девочка поняла, что мама помнила этот день и готовилась к нему.

– Счастливая ты, Люська, у тебя мамка нашлась, – уже миролюбивым голосом, невнятно сказала Ритка, жуя тягучую карамель конфетки.

Люся, откусив добрый кусок пряника, улыбнулась, потому что вдруг поняла, что жизнь – прекрасная вещь и в ней есть много причин для улыбок.

– Девочки, а ведь все будет хорошо. Я точно знаю.

Люся еще долго верила в обещание мамы забрать ее из детского дома. Но шли годы, а та не приезжала. Став старше Люся перестала ждать мать и зла на нее не таила, а оправдала, пожалела и простила. Представляла, что на фронте мама была на передовой, вынося с поля боя раненых солдат, и получила тяжелую контузию.

Наклеивать фотокарточки в альбом, украшать его выстриженными из открыток розами стало для Люси любимым занятием. Она бережно хранила свой раритет в тумбочке, время от времени доставая его, разглядывая снимки и вспоминая недавние события своей жизни.

На лучших своих фотографиях Люся делала дарственные надписи: «Дорогой мамочке от Люси. Пусть скалы и горы сойдутся, пусть высохнет в море вода. Пусть солнце светить перестанет, но я не забуду тебя»; «На память дорогой и любимой мамочке от Люси. Пройдут очень долгие годы, с тобою не будет меня, но помни, что где-то далеко, осталась Людмила твоя. 8/IX-59 год». Люся надеялась, что когда-нибудь подарит альбом маме, и представляла, как они вместе будут разглядывать фотокарточки. Она будет рассказывать о важных событиях своей жизни, а мама будет слушать и гордиться, какая замечательная у нее дочь.

Иван Куликов. Пряхи. 1903 г.

Люся задумчиво смотрела на тихую реку и мысли в ее голове текли также плавно, как струйки воды, образовывавшие ее неторопливо текущий поток. Девушка продолжала сидеть, обхватив одно колено руками, медленно раскачивая другую ногу, опущенную в теплую прозрачную воду. Долго ли Люся сидела в таком положении, кто знает? Она не ощущала бег времени, потому что погрузилась в мамину судьбу, пытаясь найти разумное объяснение ее поведения.

Встреча с мамой казалась ей сейчас полузабытым сном, на фоне которого вдруг всплыл в памяти милый и родной образ бабушки. Слезы навернулись на глаза от мысли о скорой разлуке с ней. Вот-вот закончатся школьные экзамены, останется позади шумная детдомовская жизнь, родной и милый сердцу городок.

Детдомовские девчата решили попытать судьбу в областном центре – городе Горьком. Там на чулочной фабрике работала бабушкина двоюродная сестра тетя Катя. Она в своих письмах звала Люсю, обещала устроить ученицей в вязальный цех.