Татьяна Леншина - Против течения. Книга первая

– Приезжай, Люсенька, зарплата хорошая, – писала тетя Катя, – общежитие дадут. Благоустроенное. А если одной страшно, то бери с собой девчонок. Вместе веселее.

Другая, незнакомая жизнь одновременно манила и пугала Люсю, казалась яркой и красивой, как в кинофильмах, но предчувствие разлуки с любимой бабушкой разрывало сердце на части. Люся протянула руку и нащупала за спиной ручку школьного клеенчатого портфеля. Она притянула его к себе, открыла блестящий на солнышке металлический замочек и вытащила из темного нутра малиновый бархатный альбом, то самый, который подарила ей когда-то мама. Она положила его на коленки, бережно открыла и принялась перелистывать страницы.

На первой странице среди аккуратно наклеенных роз красовалась фотография с бабушкой.

Бабушка Анна Макаровна и Люся. Надпись на фото: «9 класс. Бабушке 65 лет. Мне 16 лет» 1959 г.

Люся рассмотрела морщинки, разбегающиеся лучиками вокруг добрых глаз, вспомнила узловатые, натруженные тяжелой крестьянской работой руки. Она ощутила явственно прикосновение шершавой теплой ладони к своим волосам, и услышала ласковое «андел мой».

На следующей фотографии запечатлел приезжий фотограф деревенских ребятишек послевоенной поры. Люсе было тогда четыре года и жила она с бабушкой Анной в деревне Судилово. Кроме бабки Анны и дедки Гари у нее никого не было. Про маму Люся только слышала из разговоров бабушки и деда, но никогда ее не видела.

– Эх, Манька, Манька… непутевая. И где шлёндает 2 2 Шлёндает – шатается, слоняется. ? Хоть бы написала што-пошто, – тяжко вздыхая, сетовала бабка Анна.

– Да ладно тебе, погоди, вот приедет, – успокаивал жену дед Гаря, подшивая прохудившийся валенок.

– Как же, жди. Хоть бы на дите приехала поглядеть, – отвечала бабушка, украдкой смахивая набежавшую слезу.

Люся слышала, о чем говорят взрослые, и ее распаленное бабушкиными сказками детское воображение рисовало невеселые картины: то маму удерживает в темном царстве страшный Кощей, то мама шла-шла с войны домой и заблудилась в лесу, полном чудес и самых таинственных явлений.

Люсина бабушка Анна Макаровна родилась в 1894 году и всю свою жизнь прожила в деревне Судилово. Люся любила слушать бабушкины рассказы о ее нелегком житье-бытье. Бабушкина семья была середняцкой, работящей, знающей всякие ремесла.

Невысокого росточка, ладная, с русой косой ниже пояса, Аннушка Окулова была скромницей и рукодельницей, горазда и прясть, и ткать, и вышивать. Мать ее хвалила соседкам:

Старшая сестра Анны Фаина Макаровна Манева

(в девичестве Окулова), с мужем Тихоном, начало ХХ в.

– Анютка-то у нас смирная, послухнянная. На всякое дело наряди – все сделает и словечка поперек не скажет.

– И рукодельна, и сбой хороша. Этакая девка – изо всего приходу, – хвалили Аннушку матери деревенских парней.

А как минула Аннушкина пятнадцатая весна, стала мать отпускать ее на «биседки». Осенними темными вечерами, когда окошки в избах засветятся уютно красненькими огоньками, собиралась деревенская молодежь у одинокой старухи Ульяны Федоровны, «откупив» ее избу за дрова, хлеб, крупу да несколько мотков пряжи.

Де́вицы приходят с пряхами, прядут белое льняное волокно – куде́лю. Мать, отпуская Аннушку на беседку, наказывала, сколь надо ниток напрясть. Аннушка вместе с другими девушками прилежно работает, стараясь выполнить урок 3 3 Задание, полученное от матери. , а то, вдруго́рядь 4 4 В следующий раз. , не отпустит матушка на беседку. Девушки тихо разговаривают, заунывно и мирно поют протяжные песни. А когда наскучит, запоют песню-прибаутку:

А после песни все замолчат, а которая первая расхохочется, ту будут, шутя, веретенцем по спине бить—колотить. Станет весело всем. И снова за работу, и снова веретена шумят, вертятся по полу. И кошка на лавке дремлет, курлыкает.

Сама хозяйка избы тоже за пряхой сидит, прядет шерсть на сукно 6 6 Плотная шерстяная ткань. . Ку́жель 7 7 Вычесанный и перевязанный пучок льна, пеньки или шерсти, изготовленный для пряжи. большой на прялке, опоясан платком. Сидит молча, брови нахмурила, да девки знают, что вовсе она и не сердита. Сейчас прибауткой иль шуткой какой потешит, а то и сказку—бывальщинку расскажет. Все от души засмеются, а то и перепугаются.

Вдруг слышат в сенях шум – это робята идут на посиделки. Вошли в избу, шапки сняли, перекрестилися на иконы:

– Здорово, живитё.

– Будьте, молодцы, при месте 8 8 Проходите, присаживайтесь. , – ответили им девицы.

Робята примостились в углу у русской печки. Бабка Уля поглядывает на них строго.

– Прежде, бывало, у нас робята с делом приходили: кто лапти плетет, а кто обора 9 9 Витая веревка из лыка, которой обкручиваются онучи и прикрепляются к ноге лапти. к лаптям вьет. А нынче девки прядут, а они, глянь, сели на лучшее место и девок оттиснили. Смелы вы стали лишка 10 10 Очень. . А в наши то года робята в ку́те 11 11 Кут – угол крестьянской избы, ближний к выходу. сидели, в круг не смили выйти.

– Ты, баушка кака сердита, – отвечают парни.

– Не сердита она, а строгая, – защищают бабку Улю девчонки.

– Сердитой тот, кто дерется да неладно делает. Я здись в своей избе – свои дрова и лучины. И по летам я вам не ровня. Доживите до моих-от лет. Узнаите тода поди. А токо вы похожи на порожнюю котомку. Мало накладено, мало видано, мало слыхано, мало пережито, – рассудила бабка Ульяна.

Замолкли все на минуту-другую.

– Ладно, баушка Ульяна. Лучше споем робятам по песенке, – сказала одна из девушек.

Опять запели они, а робята тихо сидят да подыгрывают на дудках, а сами только и ждут, когда устанут пряхи, когда захотят отдохнуть. Долгожданный час настал, и, положив возле прялок свои веретена, девушки весело пляшут с парнями. На беседках выбрал ее своей невестой деревенский парень Иван Григорьев. Всем он хорош: добрый, ласковый, работящий и лицом вышел. Только вот росточка Бог не дал. Так ведь и Аннушка не велика была. Однажды сказал ей Ванюшка:

– Маму пришлю к тебе свататься, ты пойдешь за меня замуж?