Борис Морозов - Золовка. Повесть

– Это коммерческая тайна. Так сколько?

– Все будет зависеть от количества покупателей, м-да, вернее – от их кошелька.

– Но кто-то из администрации будет знать максимальную сумму? Кто именно?

– Ох, молодежь-молодежь, какие вы стали корыстные, все разговоры только о презренном металле.

Михаил увидел, что испугал собеседника излишней заинтересованностью, стал незаметно отступать:

– Опа-на, теперь мы стали жить по-американски: время – деньги.

– М-да, а зачем вам много денег?

– Чтобы наслаждаться жизнью, – с готовностью откликнулся Михаил и стал излагать свой взгляд на современное общество: – Заводы и фабрики закрываются, люди вынуждены подстраиваться к новым условиям, не ждать пятое и двадцатое число, дни зарплаты и аванса.

– И что прикажешь делать народу? Всем торговать?

– Опа-на, почему бы и нет, если человека уволили, а другого источника дохода нет? Впрочем, в наше время и кроме торговли есть тысяча способов заработать. Например, недавно я получил по Интернету рекламку. Какой-то неизвестный предлагает раскрыть небывалый секрет денежных махинаций и перечень коммерческих банков, в которых следует открыть три-четыре «специальных» счета, которые принесут миллионы. Все просто, ведь американцы привыкли жить по принципу «тратить сейчас, платить потом». За эту секретную инструкцию автор просит тысячу баксов . Предложение соблазнительное, мы с друзьями думаем написать этому хакеру.

– Если человек может выкачать из чужого банка миллионы долларов, зачем ему жалкая одна тысяча, стоит ли так мелочиться? – усмехнулся Владимир Иванович.

Михаил сконфузился и замолк. Действительно, как он сам до этого не додумался?

В комнате стало шумно и душно, я направился к веранде – глотнуть свежего воздуха. Дверь была открытой, там слышались женские голоса и я остановился в нерешительности.

– Ну, подруга, поздравляю, теперь у тебя новая родственница, золовка, – хрипел знакомый прокуренный голос. – Обрати внимание, слово-то какое колючее, злое, не зря в народе говорят: золовка зловка, золовка колотовка. И внешностью твоя родственница похожа на это неприятное слово: маленькая, тощая, сморщенная. Прими мои соболезнования.

– Прорвемся, – самоуверенно ответила жена. – Ведь ей купили отдельную квартиру. Правда, там еще нужен ремонт, но это дело времени. Да, деньги за нее золовка нам еще не отдала, в аэропорту было некогда, а тут, видишь, застолье, тоже не до того, поэтому приезжай завтра, как договаривались, мы вернем тебе долг. Спасибо тебе за доброе дело.

– О'кей, до завтра время терпит. Кстати, про доброе дело на рынке услышала хорошую поговорку: «Не делай людям добра, не получишь зла». Но это я сказала не в обиду вам, просто понравилась фраза.

– Чрезвычайно мудрый афоризм, – ответила жена. – Все, Галя, бросай сигарету, вот блюдце вместо пепельницы, пойдем в зал, а то неудобно.

Чтобы остаться незамеченным, я на цыпочках быстро вернулся к гостям и услышал окончание рассказа сестры:

– …там даже днем вскрывают квартиры и грабят. Люди совсем тронулись умом от жадности. Все им денег мало!

Упрек она произнесла слишком страстно, видимо, поэтому гости начали отодвигаться от нее, затевая между собой веселые беседы. А мне стало обидно, что виновница торжества оказалась одна-одинешенька, будто вытолкнутая из праздника. Захотелось подбодрить ее, привлечь к ней внимание, поэтому я попросил гостей наполнить бокалы и сказал:

– Желаю тебе, сестра, быстрее прижиться на российской земле, и скорее угостить нас твоим замечательно узбекским пловом. А все родные, все наши знакомые пусть полюбят тебя так же, как люблю я!

– Чрезмерно гуманный тост, – ядовито шепнула жена. – Долго сочинял?

К счастью, никто ее не услышал. Все шумно переговаривались, дружно чокались.

3

Но следить за выполнением этого пожелания было некогда. Как иностранка, прибывшая из зарубежья, сестра обязана в течение трех суток зарегистрироваться по месту жительства, а поскольку она законопослушная и беспокойная, то назавтра поднялась ни свет ни заря – стала теребить меня: как найти паспортно-визовую службу?

Вид у нее утомленный, болезненный. Я потрогал губами ее лоб.

– Эй, да у тебя температура, тебе б полежать денечек-другой, оклематься.

– Действительно, как-то нехорошо себя чувствую, но это, видимо, с дороги. Пожалуйста, попроси у жены жаропонижающую таблетку, я выпью и пойду. Уж закончу все паспортные формальности, тогда долечусь. Мне болеть нельзя, я гражданка другого государства.

Я обратился к жене за консультацией и лекарством.

– Вот-вот, подруга это и предсказывала: старушка не успела приехать, а уже требует за собой уход. Только зря она рассчитывает на мою помощь, у меня и без нее проблем чрезвычайно много. Сам лечи.

– Тихо, – я прижал палец к губам. – А то услышит. Она очень мнительная.

– Пусть слышит, – нарочно прибавила голос раздраженная жена. – Лекарства в шкафу, в коробке. Сам бери какое надо.

А какое надо? Там их множество. Всю коробку принес сестре, она выбрала нужную таблетку, сбили температуру и поехали в паспортно-визовую службу, где с горем пополам оформили разрешение на трехмесячное проживание. Входя в кабинет к чиновникам, сестра как-то уменьшалась ростом, вжимала голову в плечи, при этом раболепно-угодливо улыбалась, неприятно морщиня дряблую пергаментную кожу лица, изнуренного тяготами переезда. Зрелище жалкое, а я нервничал, злился:

– Что с тобой? Чиновники не съедят тебя.

– Кто их ведает? Сейчас я чувствую себя беззащитной и бесправной, как никогда. А вдруг отыщут какой-нибудь предлог и не разрешат проживание в России? Значит, тогда я должна вернуться? Но куда? Ведь там уже нет квартиры, нет родственников и вообще – ничего.

– Ты приехала на свою Родину, к родному брату. На твоей стороне закон.

– Чиновникам сложно что-либо доказать. На этот счет есть мудрая пословица: «Законы святы, да законники супостаты».

Убедить ее не удалось, она вела себя так же приниженно, когда начали собирать документы на российское гражданство.

Первым кругом ада было получение медицинских справок, иные из которых явно анекдотические, например, – анализ на венерические болезни и ВИЧ-инфекцию. Это семидесятилетней-то старушке! А в кабинете флюорографии, проверив легкие, выдали шаблонное заключение: «Заботина Тамара Васильевна не стоит на учете в туберкулезном кабинете». Цирк! Подумали бы, как, живя в Узбекистане, человек мог состоять здесь на учете?

Только сестра безропотно и серьезно выполняла все требования чиновников, да еще и меня успокаивала:

– Придется терпеть. Наша жизнь в полоску, быстрее бы прошла эта черная полоса, да наступила светлая.