Алия Латыйпова - Убить или Влюбить. Финалисты

Только, оброк никто не отменял… И детишкам пропитанье надобно. Вот и подалась я… Стряпухой тут нанялась. Когда дадут копейку, а когда поленом вдоль хребта расплатятся… – задрожал голос Актиньи. Обида каленой кочергой хлестанула по душе. Смотрит она на раненого, что на коленях ее лежит, и, вроде не такой он, как другие. Добрый.

– А, что мужик твой, хорош ли был?

– Да, что? Мужик, как мужик. Разговором не балывал. Когда и кулаком стукнет. Не лютовал, и то ладно.

Вздохнул на это барин, а Актиньи уже и ласка в его вздохе слышалась. Замирало сердечко. Пела душа. Уж и не думается, что не ровня она ему. Век бы так сидела. Ласковые речи слушала. Не замечала, как гладила щеки барина заскорузлыми пальцами, улыбалась.

– Как ты-то, барин, оказался туточки? Какая нелегкая принесла? – спрашивала, а сама свой голос не узнавала. Казалось ей, будто это речушка по камушкам перекатывается.

– Вот точно, Актиньюшка, нелегкая… Мало у меня крепостных. Душ десяток, не больше. Какой оброк с них брать, когда все поля дождями этим летом затопило? И так, не выжить им в зиму. Решил сам прокормить. Да, не понравилось другим помещикам. Написали жалобу государю. Приехал я по вызову Его Величества Императора, да, видимо, мало этого оказалось… Схватили меня люди какие-то, приволокли сюда, здесь и порешили… Ты, прости, меня, да и всех, кто несправедлив с простым народом. Не чувствовал бы, что стынут уже ноги и руки, в жены б позвал. Хорошая бабонька ты, Актинья! – сказал и дух испустил барин.

Ревела Актинья, целовала бледное лицо. Даже имени не знала, а готова была рядом лечь помирать.

Занялось утро. Схватили Актинью. Допытывались. Судили. А она всё о детях своих думала, да о барине, что согрел ее сердце горемычное, наполнил любовью в свои последние минутки.

АВТОСТОПОМ ЗА ГРАНЬ

Мы сидели на веранде загородного дома предков Виталика. Шашлык уже был съеден, вечер приятно холодил. Девчонки цедили вино, более крепкая часть компании хлопали вермут. Машка что-то строчила в углу на бумаге.

– Эй, Выгордская, харе там, – гоготнул Сэм.

– Минуту, мальчики! Я придумала кое-что классное! Повеселимся? – мурлыкнула наша заводила. Выкинуть она могла что угодно и в любой момент.

Вскоре Машка крикнула Витале тащить пару зариков и всем собраться.

– Что? Готовы проверить себя? Кому, слабо, прошу сразу идти в кроватку с бутылочкой и подгузниками! Игра будет для взрослых дядь и тёть, – объявила Машка.

Дальше она рассказала, в чем будет заключаться принцип задумки. В первом столбике значились действия, которые мы должны были выполнить, во втором – что именно, в третьем – где это должно было произойти, а в четвертом – с кем. На исполнение год. Фото и видео отчет обязателен.

Интригующе. Отказавшихся не было.

Первым бросал зарики Виталя, как хозяин вечеринки. Ему выпало вполне безобидное – искупаться в Фонтанке в Питере с Лизой голыми. Та повозмущалась, конечно.

Потом пришла очередь Сашки. Ему совсем не повезло. Я был рад, что не попал на его место. Представьте! Переспать с Сэмом! В прямом смысле! Этому бабнику светило стать, хоть на короткий срок, но голубком! Мы поржали, но смех отдавал нервозностью.

Дальше кидал я. Что вы думаете? Мне выпало ехать автостопом в Стамбул! С кем? С Машкой и выпало! Как быдлу? У меня своя «бэха»!

Возражений никто не слушал. Машка была рада. Авантюристка долбаная! Кому что выпало после меня, уже не следил. Пытался свыкнуться с участью.

Время шло. Я скрупулезно шерстил инфу о задрыпанной Турции. Из всего более-менее интересного, мельтешил только фестиваль тюльпанов в апреле. А на дворе был промозглый февраль. Машку, похоже, совсем не заботило. Она свалила в Рим со своими родаками до конца марта.

«Хорошо жить в Краснодаре! Проехать придется лишь 1900 километров!» – пытался я найти хоть каплю позитива.

К возвращению Машки наличка была заныкана в самые неожиданные места одежды, банковские карты теснились во внутреннем кармане, палатка, спальный мешок упакованы.

День отъезда настал. С утра всё шло кувырком. Лил дождь мы никак не могли поймать приличную тачку. В результате, доехали к вечеру до Туапсе на дребезжащем запорожце. Боялся, что дно отвалится и мы побежим своими ногами, неся эту мечту свалки. Заночевали в пригородном мотеле, под маты соседей.

Утром голова раскалывалась, а тело было покрыто укусами. Подозреваю, что клопов.

В этот день мы добрались до Батуми, проторчав лишних три часа на границе с Грузией.

Долго объяснял на таможне, зачем спрятал доллары в резинку трусов. Поверили мне или нет, но переговаривались по телефону, подсовывая на подпись какие-то бумаги. Надеялся, что скажут поворачивать, но… Нам пожелали удачи в пути. Машка отделалась только легким флиртом. Умеет же договариваться!

Ночь мы провели в поле. Нас снова грызли. Комары. Ультразвуковые отпугиватели в топку.

После завтрака в придорожной кафешке, снова отправились в путь.

Турки, что интересно, в трусы мне не заглядывали, зато Машку обыскали с пристрастием. Вот и улыбочки. Я злорадствовал.

К четырем часам дня доехали до Офа. Народ тут был общительный, но моя

попутчица теперь сидела, уткнув взгляд в ноги и боясь сделать лишнее движение. Наверное, досмотр на границе ей не очень понравился.

А с Офа – опять лажа. Машина через пару километров сломалась. Думали, быстро поймать другую, но трасса была пуста. Десять километров довелось топать по жаре. В глазах темнело. Бил озноб.

Сердобольная семья сжалилась, накормила. Спали до обеда. Зато в этот день проехали больше, чем в любой предыдущий. Остановились в Тосье. От местной пищи бегали по кустам.

Хотелось скорее покончить с этим приключением. Разбудил Машку еще затемно. Хотел уже добраться до этого чертова Стамбула. В общем-то, в этот день, мы и закончили наш путь. Но тюльпаны увидеть не удалось.

На въезде в Стамбул, перебегая трассу мы не рассчитали, что из-за автобуса может вылететь фура.

Последнее, что помню, это рвущий уши гудок, смешанный с визгом Машки. Успел подумать, что глупо вот так умирать, потом удар, хруст собственных костей, острая, рвущая боль, тьма.

Краснодар, утопая в цветах следил за похоронной процессией. Сын мера и дочь главного врача. Виталя, прощаясь с друзьями, незаметно сунул в гробы листик с заданиями и зарики.

ПОД ВЛАСТЬЮ ЗАКЛИНАНИЙ

Голову сжал обруч боли, пот струйками защекотал спину, сердце затрепетало, воробьем. Мери схватилась за выступ стены. Рука ушла внутрь, столкнув с места расшатанный камень. Зажав что-то в пальцах, девушка упала.

Аппарат попискивал, отмеряя редкие удары сердца. У кровати стояли два человека с халатами на ссутуленных плечах.

– Доктор Стин, она очнется?