Эмануил Глускин - Весёлые и грустные поэтические картинки Эмануила Глускина

Люблю грозу в начала мая
И Пушкина прекрасные глаза,
Когда он, мыслею играя —
Библиотеку в кабинете создавал,
И русскую религиозную архитектуру —
Которая во мне спасает Киев
С его мне непонятным мовом
И львов Италии, из мрамора, с глазами голубыми, —
Тех, что с спектрально-белым рёвом
Надменно появилися в России!

Наша девка то не дура —
Не пошла с парнями в лес —
Чистую стрелу Амура
Присердечила с небес!
Чистую и честную,
Чистую и честную,
Чистую и честную,
И девичий мех!

Когда ты встретишь человека —
Пусть для начала просто Некто —
В коем толпа растрёпанных злодеев
Не уважает Ев —
Старушек из евреев,
И много глупых остряков
Всё мнут себя «Козьма Прутков»…
Кто миром этим искалечен,
И хлеба крошкам знает счёт;
Уж бисера давно не мечёт, —
Ведь понял – этот мир свинья,
Скотина, скот…
При этом сам он «ещё тот», —
ЗНАЙ – ЭТО Я!

Вот начинаю я стареть,
И от ума осталось больно мало,
Но чтобы внуков-то иметь —
Кому ума не доставало?!
В мои года не должно сметь
Прелестных внуков не иметь!
И пусть через небесну твердь
Меня похитит сама смерть —
На троне буду там сидеть
И в даль глядеть
И сладко млеть!

Ракета близко от Хамаса —
Дурная учится свистеть
Как будто от Данилы Хармса —
Завидует нам, стерва, ведь!

А где-то выше – спутник НАСА…

Но надо всеми – им досада —
Там золотой, небесно-глинный —
Ночной кораблик негасимый
Из Александровского Сада!

Путь романтизма прост —
Он плотский,
Он с Маяковским во весь рост…
Где Заболоцкий —
Там и Бродский!

Не Нобель с нами ли орёл?
Не он ли порох изобрёл?
Ах нет – не Нобель – Бертольд Шварц
Вот эту бы заразу – в карцер!
И был он бес,
И был он бес,
И был он лох,
И был он лох, —
Удрал, не схлопотав ответа
(Где чёрная Жуковского карета?!)
Так в лаврах весь – удрал и сдох!
И вот Дантес,
И вот Дантес —
Вдруг встал и удалился в лес —
Насыпать этот самый порох
Себе на полку пистолета.
Как элегантно было это!
Долинам это и горам
Что эхам выстрела обзавелись
Как в простоте всё хорошо —
Всего немного грамм —
Во что нам это обошлось —
Бездарным этим Нам!
К каким чертям Поэт пошёл?
Заплачь и улыбнись,
Мир вспомни без дилемм,
Заплачь и улыбнись, великим Гоголем, —
Ты – образованный осёл!

Мы вам дали великих пророков,
И вы породили прекрасных святых…
Ну и зачем вы разинули рты
Как студенты на моих уроках?
Я ведь тоже, с весною, с грозами,
Хочу внести свою скромную лепту —
Так что же вы смотрите голубыми глазами
Не помутнёнными интеллектом?
Ваша мысль бьёт весенним бурлящим потоком —
Что – зараза я – сердцем чист, —
Но еврейским я стану вам Новым Пророком
Под осенний свист!
Пусть мечту о здоровье безмерно лелея,
Ноги вытираете вы свои досуха —
Вас проглотит святая змея
Нашего старого Моисея посоха!

Стань поэтом – будь «на ты»
С КРАСОТОЮ простоты, —
А как станешь ты «на ты»
С ПРОСТОТОЮ красоты
Как с берёзовой корой, —
Осенью, зимой и летом,
И конечно же весной
(Даже грустною порой …) —
Смысл жизни будет в ЭТОМ,

Россия! В ней пойди и чудо встреть —
Всё то что новое сейчас, и то что было встарь.
Вот Русский Царь —
В погонах, с грозною натурой —
Как лис – красавец чернобурый
И сильный как медведь —
Кто от народа много чести знал…
Ах, эту честь в колокола ты бей!
Кто взял Париж, кто основал Лицей,
Кто Пушкина курчавого критиковал…
А Пушкин – Александр Истинный высокого столпа —
Тот кто писал и весело и колко,
Оставив всех читателей в истоме…
И где-то там еврейская кипА —
То бишь еврейская ермолка
Растоптанная при погроме…
И на стене – вот Моисеева утрата! —
Еврей худой какой-то и распятый —
Он мёртвый – потому «хороший» —
Не просто так России с неба сброшен…

Мир – достигнутый, иль нет, даёт нам огромную силу,
Которую не все понимают.
Я заплачу и брошусь в Мира могилу
Перед тем как её засыпают!

Читать – да, не читать – нет!
Называется «Русский Сонет»,
Страница 430.
Шенгели написал о Спинозе*)
Как о девочке в платье из ситца
К которой Вертинский идёт с повинной
Потому что розы – ну просто розы —
Пахнут обыкновенной псиной
На суровом русском морозе!
Так писать о Спинозе – еврейской занозе!
В Амстердаме, в Еврейском Квартале
Где кисть Рембрандта о раму билась
И муза рисунка где возносилась —
Перед нырянием в Лету-Реку —
Пишет – как какую то логику
Свою прекрасную «Этику»…
В этом скромном еврейском квартале
Где лишь тюльпаны расцветали садом —
Вдруг Голландцы на вытяжку встали!
А Фрейд потом прочитал и сказал:
«Как это он сам угадал,
Что любовь и ненависть – рядом?!»
Еврейство, Вечность, и Стихи,
Гусиное пера еврея,
Россия, Лета, Лорелея,
И Шенгели, «Русский Сонет»…
Всё остальное лишь мой бред
И волчий вой,
И Шери-брэнди, Ангел Мой!
В тюрьме поэзии сидел бы до последних дней,
Там, рядом с Шенгели —
Садовником души своей
С ним станешь ты!
И честь отдашь ты вечной Принца Розе
И так сумеешь навострится
Что сам напишешь вдруг стих о Спинозе
Как о девочке в платье из ситца!

*Спиноза (Шенгели, 1919):

Они рассеяны. И тихий Амстердам
Доброжелательно отвел им два квартала,
И желтая вода отточного канала
В себе удвоила их небогатый храм.