Безумная Муза - Замужем за психопатом. История любви, ненависти, стыда и страха

По утрам за мной заезжал на машине один из сотрудников – он по пути собирал полный салон коллег-молодых девчонок и кайфовал под наш дружный щебет. Вот только водил он как-то страшно. Я сама не водитель, но я чувствую: вот с этим человеком я еду расслабленно и спокойно, а с этим – отчаянно боюсь. С ним я боялась. В конце концов, однажды утром, садясь в машину, я решила для себя, что лучше буду ездить на автобусе, что эта поездка будет моей последней поездкой с ним. Мне было настолько страшно, что я вообще хотела извиниться, что ему пришлось заехать, и отказаться ехать с ним прямо сегодня – развернуться и пойти на автобусную остановку. Но… хорошие девочки же так не поступают!.. Поэтому я решила начать с завтрашнего дня, а сегодня, разу уж заехал, пусть будет так.

Мы ехали по дороге где-то в промышленной зоне. Нас в салоне было трое пассажирок. Мы болтали и смеялись, я сидела сзади за водителем. И вдруг в какой-то момент, подняв глаза, увидела автобус, едущий на нас прямо в лоб. Удар, сумасшедшая боль. Скорая. Больница. Я не помню почти ничего, кроме кромешной боли. Откуда-то появился Женька – быть может, я сама сказала номера телефонов, по которым его можно найти, а может, кто-то ещё – я не помню. Помню, как он шёл рядом с каталкой, на которой меня везли на снимок, и грозился убить врачей, если они немедленно не облегчат мне боль. Кажется, в итоге его выставили из больницы за агрессивное поведение.

Я лежала на столе, врачи готовили наркоз, негромко переговариваясь между собой: «С таким низким давлением она не выйдет из наркоза, пусть на всякий случай готовят место в подвале, хотя второй труп за одно утро – это многовато, надо постараться вытащить её». На этой вдохновляюще-оптимистичной ноте моё сознание отключилось.

Из наркоза я вышла. Мне вправили вывих бедра, просверлили кость чуть повыше колена, вставили в неё спицу. Теперь три недели лежать на спине на вытяжке.

Пришёл следователь. Оказывается, наш водитель курил за рулём, уголёк с сигареты упал ему прямо на «причинное место», он не справился с управлением и вышел на встречку. Из всех, находившихся в салоне, пострадала только я одна. Он вообще отделался испугом. У пассажирки с переднего сидения – лёгкое сотрясение мозга. У моей соседки справа – царапина на руке. У меня – вывих бедра и разорванная верхняя губа (которую мне заштопали мелкими стежками).

В палате со мной лежало ещё несколько человек. Все они были с очень «странными» травмами. Молоденькая девочка, которая вместе со своим парнем сидела в его машине где-то на набережной. Они припарковались и просто разговаривали, когда на них, прямо на крышу их машины, влетел на полной скорости огромный джип с какими-то «мажорами». Бабушка, которая только выписалась из больницы, где провела целый месяц, и в тот же день решила на радостях поехать на рынок, прикупить себе обновку к лету. Выйдя из автобуса, она пошла через дорогу… И вот – она снова в больнице. Женщина со сломанными рёбрами, вся в синяках и побоях, которая старательно уверяла нас и приходящего к ней следователя, что она просто оступилась и упала с лестницы.

С девочкой целыми днями находилась её мама, она помогала и заботилась и о нас всех тоже, наполняя нас любовью и оптимизмом. Это помогало хоть немного отвлечься от боли, которая изводила нас всех. Как-то вечером мы хором пели песни. Бабушка пела веселей и задорнее всех. Наутро бабушку увезли на операцию. Обратно в палату она не вернулась. Позже Наташина мама сказала мне на ушко, что она не перенесла операцию. И попросила не говорить об этом её дочери – ту ждало ещё бесчисленное количество этих операций, она была переломана вся с ног до головы.

Женька приезжал ко мне почти каждый день. После работы, уставший, он тратил на дорогу только в одну сторону через весь город не меньше двух часов на автобусе. Я очень его ждала… но когда он приезжал, словно какая-то натянутая пружинка лопалась у меня внутри, и я начинала плакать, выливая в этих слезах всю свою накопившуюся за сутки боль. Он недоумевал – я не радовалась ему, а рыдала навзрыд и злилась так, словно не хотела его видеть. Я хотела. Но ничего не могла поделать со своей вдруг накатывавшей истерикой. Он привозил мне книги, и я целыми днями читала.

Гришку забрали мои родители и увезли с собой жить в деревню – как раз началось лето, и они всё время проводили там.

Спустя три недели вытяжку сняли, я заново училась сначала сидеть – от долгого лежания кружилась голова и тошнило при попытках сменить положение. Потом – ходить на костылях и сгибать ногу в колене.

После выписки отец увёз меня на машине в деревню – к маме и сыну. После того случая я долго отказывалась ездить на заднем сидении, вопреки всем попыткам убедить меня, что оно куда безопаснее переднего.

На костылях нужно было ходить три месяца – пока на суставе не нарастет хрящ. Первый месяц я прожила в деревне, Женька по выходным приезжал ко мне. Потом – запросилась в город. Меня увезли, а ещё спустя пару недель привезли и сына. «Я не хочу, чтобы вы привыкали жить без него в своё удовольствие», – сказала мама. Я мучилась от ограниченности возможностей. Даже покупка сандалий для ребёнка означала необходимость поехать на автобусе в магазин, а до этого преодолеть этажи на костылях. Я объясняла Жене, чего надо купить, потом психовала, когда он покупал не то. Каким-то невероятным образом он выдержал эти месяцы моих непрекращающихся истерик. Но костыли я в итоге бросила раньше назначенного срока, и на память об этом у меня одна нога на всю жизнь чуть короче другой.

– Я тебя люблю и хочу, чтобы мы были вместе всегда.

Мы лежали в постели, он гладил меня по волосам, приподнявшись надо мной на локте. Он часто говорил мне «люблю». Я в ответ обычно молчала. Или отвечала с шутливой интонацией «с чем тебя и поздравляю», или иногда говорила «сочувствую». Я не испытывала ни малейшего желания говорить с ним про любовь. И почему-то совершенно разлюбила поцелуи, и всеми способами старалась их избежать.

– Если ты вправду хочешь быть всегда со мной, давай сразу договоримся. Я не верю в вечную верность. Вернее, верю, если это отношения длиной в год-три-пять. Но я не верю в вечную верность, когда это отношения длиной в пятьдесят лет. Всё равно в жизни что-то случается. Невозможно прожить пятьдесят лет и никем больше не увлечься, не влюбиться. Давай договоримся быть честными друг с другом. Если вдруг такое случилось, относиться к этому как к «болезни» любимого человека, которую надо просто как-то пережить. Давай договоримся не обманывать друг другу и не изменять за спиной. Как только я или ты вдруг поймём, что влюбились в кого-то другого, давай будем сразу об этом второму говорить. А дальше – по ситуации. Если это серьёзно, то, чтобы не мучить друг друга, будем разъезжаться, скажем, на полгода. А потом встречаться и обсуждать, как обстоят дела. И принимать итоговое решение: либо те, вторые, отношения прекращаются, и мы дальше живём вместе, либо наши отношения прекращаются окончательно. Мне кажется, полгода – достаточный срок, чтобы разобраться в себе в такой ситуации. Давай пообещаем друг другу обойтись без унизительной лжи и тайных измен за спиной. Я прощу, переживу, пойму всё, что угодно, но только не обман.