Безумная Муза - Замужем за психопатом. История любви, ненависти, стыда и страха

Но это было уже гораздо позже. А тогда – это был заискивающе заглядывающий в глаза свалявшийся шерстяной клубок. Да, она была ещё и не стрижена. У моих родителей жил огромный белый королевский пудель, поэтому навыком ухода за этой породой собак я вполне владела. Весь следующий день я провозилась: мыла её, сушила с феном, стригла, расчёсывала, наводила лоск и красоту. На улице она отчаянно мерзла, поджимая лапки и пытаясь балансировать на двух, а иногда и на одной. Я сшила ей несколько комплектов одежды: шубку из искусственного меха, плащ на мокрую погоду, комбезик с трусиками на время течки…

По ночам она обычно спала у нас в ногах на кровати. Иногда вдруг начинала чесать морду или ухо – может, видела что-то страшное во сне? Женька просыпался и по-настоящему зверел так, что мне становилось страшно. Эти звуки раздражали его до бешенства. Я быстро подхватывала собаку, пока он не успел ударить её, и на руках уносила в другую комнату, на остаток ночи закрывая там.

Впоследствии выяснилось, что это были не единственные звуки, вызывавшие у него такую реакцию. Его так же нервировало, например, как Гришка пьёт чай, и он начинал рычать. Я рассуждала, что каждый имеет право на свои странности, и выходом стало – просто не пить чай там, где находится отчим, чтобы его не бесить, благо, большая квартира вполне позволяла всем расползтись со своими чашками по разным комнатам.

Жизнь шла своим чередом. Ребёнкины болезни, возня с запуганной собакой, пятничные пьяные Женькины явления и прочие особенности его характера не портили неба над моей головой. Я считала, что всё это – «пустяки, дело житейское». Собственно, жизнь ведь и состоит сплошь из всяких «пустяков», и я имела унаследованный от мамы счастливый дар ни из чего не делать проблему, всё принимать как естественную часть жизни, находить эффективный способ справиться, проживать, сохраняя при этом общую расслабленность и способность удивляться и радоваться миру, не осуждая его. «Если что-то произошло, надо просто понять, что именно и зачем, и научиться наиболее эффективно с этим справляться».

Многое в Женькиных поступках меня изумляло тем, что я не могла найти ответ на вопрос: «Зачем?», многое в его жизни было где-то в другой плоскости, за пределами моей логики. Но я и этим не очень морочилась, мне хватало ответа на вопрос «Почему?». Я знала, что его детство было, мягко говоря, не очень счастливым – отсюда и странности характера. Если человека сильно-сильно любить, то все его раны в душе рано или поздно затянутся – я рассуждала так. Ну и в конце концов, надо же мне было узнать, как выглядит «реальный мир» за пределами того «зоопарка», в котором меня вырастили.

Я не помню, как и когда наши раздельные бюджеты слились в один общий. Отец с самого детства научил меня учёту и планированию: я тщательно записывала все расходы, разбивая их по статьям, выводила статистику, чётко знала, какие продукты и товары, в каком количестве, на какие суммы нам требуются ежемесячно. Я получала удовольствие от этого процесса управления финансами. В начале каждого месяца после наших зарплат закрывала обязательные платежи, потом мы на оптовке закупались продуктами на месяц, посвящали целые выходные готовке – множество самодельных полуфабрикатов и заготовок для разных блюд закладывалось в морозилку на месяц вперёд, чтобы потом как можно меньше морочиться. После этого оставались запланированные деньги на проезд, на скоропорты вроде молока, сметаны, хлеба, на развлечения, на одежду и дополнительные покупки. В плане этих «прочих покупок» я тоже умела каким-то странным чутьём находить их на рынках по неприлично низкой цене. В общем, вся тема жизнеобеспечения закрывалась как-то легко и в удовольствие, денег было не много, но их волшебным образом хватало на всё.

Для Жени это всё было нечто странное и непривычное, он, по его словам, «тратил всё, что было в кармане», а поэтому учился не брать с собой больше той суммы, которую разумно потратить за день.

Был у нас и ещё один «камень преткновения». Меня с детства учили быть экономной. Не только в плане разумного использования имеющихся средств, но и в плане – не разбрасываться даже мелочами. Например, я всегда собирала и сдавала бутылки, от газировки, от пива, которые мы покупали. Да, это были копейки, но «копейка рубль бережёт». Просто взять и выбросить бутылку в мусоропровод – для меня было немыслимо, тем более что в то время пункты приёма стеклотары были буквально в каждом дворе, и в нашем в том числе. Для него же сдача бутылок была символом нищеты. Ему было невыносимо стыдно, что кто-то увидит нас в этот момент. Пиво он покупал часто, бутылок в доме скапливалось много, и мы каждый гнули свою линию: я отмывала их и уносила в пункт приёма, а он – норовил успеть незаметно от меня выкинуть их в помойку. И эта, начинающаяся, казалось бы, с мелочей – с пивных бутылок – разница в воспитании и мировоззрении и вылилась по итогу во все дальнейшие «ужасы нашего городка». Но кто ж тогда мог это заранее знать…

– Ленка беременна!

Он выглядел абсолютно растерянным. Мы сидели поздним вечером за столом на кухне, он – как обычно – наполнял очередную рюмку из стоявшей на столе бутылки водки, привычный способ «справиться» с неожиданным стрессом.

Ленка – его подруга, любовница и собутыльница «по месту работы». Пару месяцев назад, когда у него не нашлось сил после очередного пятничного корпоратива вернуться куда-нибудь домой (ко мне или к сестре), он завалился отсыпаться к ней. «Знаешь, какой лучший способ похмеляться по утрам? Секс! Но ты же мне с бодуна не даёшь – так что я уж там». Я и вправду не испытывала ни малейшего сострадания к его утренним страданиям с похмелья, и ни малейшего желания заниматься сексом с дышащим на меня вчерашним перегаром мужиком исключительно во имя его здоровья.

В тот раз Ленка, пока он то ли спал, то ли был в душе, выпотрошила его карманы, оставив только мелочь на автобус. По крайней мере, он так утверждал. Конечно, я допускаю, что он вполне мог спустить всё во время ночной гулянки, но он такую возможность полностью отрицал. Ленке он тогда ничего не сказал, но ходить к ней ему после этого расхотелось. И вот теперь его сострадательная пассия вдруг объявилась с новостью о грядущем отцовстве.

– Что будешь делать? – спросила я. – Как порядочный джентльмен ты обязан на ней жениться.

Он опрокинул в себя очередной стопарь.

– Я не хочу жениться на ней. Я хочу быть с тобой. Почему всё так?! Почему именно сейчас, когда всё как-то начало налаживаться в жизни?!

Я молчала, слушала, ждала, какое решение он примет.

– Она и сама не хочет ребёнка! Она хочет денег на аборт…