Дамир Шапсугов - Проблема свободного мышления в юридической науке

Достоверность знания, способы его получения, его содержание все имеет в качестве своего основания ощущения. Это касается даже суждения, которое он рассматривает как ощущения. Ощущения и, что то же самое, – суждения источник и содержание истины о предметах, их взаимоотношениях между собой и с нами.

Опыт и разум являются единственными судьями излагаемых им принципов.

В той части его труда «Об уме», где говорится об уме самом по себе, он отмечает наличие многообразных его определений, в которые вкладывается различный смысл, при этом их авторы не понимают друг друга.

Во избежание этого он предполагает первоначально рассмотреть ум сам по себе. Для этого надо выяснить является ли ум только результатом способности мыслить (совокупностью мыслей человека), или речь идет о самой способности мыслить. В этом последнем случае он считает необходимым выяснить причины образования идей. К ним Гельвеций относит способность человека получать различные впечатления, производимые на нас внешними предметами, называемую им физической чувствительностью, а также способность сохранить впечатление, произведенное на нас внешними предметами, называемую им памятью.

Таким образом, эти две способности человека (физическая чувствительность и память) – единственные источники ума, реализующиеся в условиях «определенной внешней организации». При этом Гельвеций отказывается отвечать на вопрос о том, являются ли эти способности видоизменениями материальной или духовной субстанции, утверждая, что, по его мнению, ум «согласуется с любой из названных гипотез». Он настаивает, что одна физическая чувствительность производит все наши представления. «Память может быть лишь одним из органов физической чувствительности», ибо вспомнить… собственно означает ощущать». Таким образом, ум представляет собой производство мыслей из ощущений и памяти в условиях внешней организации 84 84 См.: К. А. Гельвеций. Об уме. О человеке. Антология фрагментов классических текстов западноевропейской философии М., 2002. электронный ресурс: http. //www.auditorium.ru/books/1378/Helvecius/Hel.htm .

Физическая чувствительность, по Гельвецию, включает способность замечать сходства и различия, соответствия и несоответствия различных предметов, охватывает все операции нашего ума. Предмет ума, по Гельвецию, ограничен предметами, которые являет нам природа, отношениями этих предметов между собой и с нами. Знание же этих отношений и есть ум. Так определяется предел, за который ум не в состоянии переступить.

Гельвеций пытается последовательно опровергать взгляды, согласно которым, например, суждение, метод, истинность геометрических теорем и т. п., не являются ощущением, сводя каждое из названных явлений к ощущениям, которые они вызывают у человека в конечном итоге. «Из сказанного, по мнению Гельвеция, вытекает, что суждения, относящиеся к способам или методам, случайно нами употребляемым для достижения определенной цели, суть по существу лишь ощущения и что все в человеке сводится к ощущению». 85 85 К. А. Гельвеций. Об уме. О человеке. Антология фрагментов классических текстов западноевропейской философии М., 2002. электронный ресурс: http. //www.auditorium.ru/books/1378/Helvecius/Hel.htm На этом основании он отрицает отличие способности суждения от способности ощущения, которое по его мнению, утвердилось, поскольку опиралось на «воображаемую невозможность объяснить иным путем некоторые заблуждения ума, ибо бесполезно и даже бессмысленно допускать в нас способность суждения, не объясняющую ничего такого, чего нельзя бы было объяснить без нее, поэтому «нет такого ложного суждения, которое не было бы следствием или наших страстей или нашего невежества» 86 86 Там же. . Изложенное свидетельствует о чрезвычайной гиперболизации роли физической чувствительности в процессе познания. Обоснования предшествующих мыслителей о совершенной недостаточности для ума, информации, которую можно получить от органов чувств и, даже, о ее недостаточной достоверности, прямо указанные Аристотелем, Бэконом, Декартом, Локком и Лейбницем, просто не принимаются во внимание. Оказывается достаточным проследить любой след ощущения в познании, чтобы в нем растворить весь процесс деятельности ума. При этом характерно, что предлагаемая технология познания вообще исключает идею живой мысли. Ее заменяет полностью физическая чувствительность и память, как ее выражения.

Гельвеций как бы не обращает внимания на аристотелевский анализ этой проблемы, в частности, на следующее положение Аристотеля: «Так как душа отличается главным образом двумя признаками: во-первых, пространственным движением; во-вторых, мышлением, способностью различения и ощущением, то может показаться, будто и мышление и разумение суть своего рода ощущения. Ведь посредством того и другого душа различает и познает существующее. И древние утверждают, что разуметь и ощущать это одно и то же, как именно Эмпедокл сказал:

«Мудрость у них возрастает, лишь вещи пред ними предстанут» и в другом месте:

«И здесь возникает

Мысль для познания мира у них»…

Ведь все они полагают, что мышление телесно так же, как ощущение, и что и ощущают и разумеют подобное подобным, как мы это выяснили в начале сочинения. Между тем им следовало бы в то же время высказаться о том, что такое заблуждение: ведь оно еще более свойственно живым существам, и душа немало времени проводит в ошибках. Поэтому необходимо признать либо, как некоторые утверждают, что все, что является чувствам, истинно, либо что заблуждение происходит от соприкосновения с неподобным, а это (утверждение) противоположно положению о том, что подобное познается подобным. Однако, по-видимому, заблуждение относительно противоположного и познание его одинаковы.

Итак, ясно, что ощущение и разумение не одно и то же. Ведь первое свойственно всем животным, второе немногим. Не тождественно ощущению и мышление, которое может быть и правильным, и неправильным: правильное это разумение, познание и истинное мнение, неправильное противоположное им; но и это мышление не тождественно ощущению, ведь ощущение того, что воспринимается лишь одним отдельным чувством, всегда истинно и имеется у всех животных, а размышлять можно и ошибочно, и размышление не свойственно ни одному существу, не одаренному разумом 87 87 Аристотель. О душе. Гл. III. Метафизика. Кн. 4, гл. 5. .

Рассматривая ум как совокупность идей, которые мы получаем посредством чувств, Гельвеций делает вывод, что ум представляет собой нечто приобретенное от чувств. Но в этом случае возникает вопрос о том, какое к нему имеют отношение опыт и разум, относимые многими мыслителями к уму. Следуя Д. Локку, Гельвеций исходит из того, что ум не является чистым даром природы, а формируется путем воспитания, не зависит от неодинакового совершенства органов людей. Опыт и разум в связи с этим он объявляет единственными судьями своих принципов, с противниками которых, по его мнению, можно сражаться только оружием разума. В последующем изложении это оружие у него выступает в формате рассудочных обобщений практического опыта, связанных с его личной жизнью, либо известных ему людей, либо из исторических или литературных источников. Критическому рассмотрению подобного рода выводов посвящен труд Дени Дидро, из которого мы приведем некоторые характерные суждения Гельвеция, выступающие, по мнению Д. Дидро, как необоснованные обобщения очень ограниченного опыта.