Марина Белякова - Стать архитектором!

Раздался звонок, на лестничной площадке послышались смех и голоса. Саша отворила дверь. На пороге с охапкой разноцветных хризантем стоял Бархин, из-за его спины выглядывали Марша и соседка Люба с большущей тарелкой, на которой дымился плов.

– А-а-а, мать именинницы, не ждала гостей? Вот так всегда, пока сам не напросишься, никто не позовет. Ни одна, – он кивнул в сторону Марши, – ни другая. Ты посмотри, а пироги-то спекла! Ждешь, что ли, кого?

– Да вот, думаю, а если придут друзья-подруги? Надо подготовиться. Люба, ты ведь работаешь сегодня вечером, я уж грустила по этому поводу.

– Поменялась с приятельницей, не могла в такой день тебя оставить в одиночестве. А вот, получается, на целый банкет попала!

Бархин открыл портфель и стал вытаскивать из него бутылки с шампанским, красным и белым вином, коньяк. В ответ на широко распахнутые глаза Саши, мол, куда столько, Бархин пояснил: «У нас сегодня репетиция, а приедет звезда, спектакль устроим по-настоящему, так, что, если чего не выпьем, как раз уже хватит на вторую серию».

Быстро разложили стол, перенесли его в центр комнаты. Порезали хлеб, кое-какие овощи, сели, подгоняемые притягивающим запахом остывающего плова. Выпили шампанское. Все тосты были за Сашу. Она уж взмолилась: «Давайте хоть за дочку, за Антона».

– Вот еще, за этого негодяя вообще пить не хочу, мало, что мою любимую девушку увел, он в такой день нас всех ребенка лишил. Ладно-ладно, шучу! Так, где телефон? Сейчас позвоним и будем пить с виновником торжества параллельно.

Бархин по памяти набрал номер. Трубку, видимо, взял Антон, потому что Женька сразу заорал:

– Привет, отец-героин! Пьем всей компанией за твое здоровье. И за прекрасную мою крестницу. Где там она? А-а-а, Лили, чем ты опять занята, тебя не дождешься! В платье наряжалась, это чудесно! Фотку подаришь? Конечно, конечно, уж непременно соберемся. Вы только со своим папашей вернитесь живыми-здоровыми, а мы уж постараемся вам тут такой прием закатить! Тебе Марша подарок приготовила. Обижаешь, конечно, собственными руками сделала. А ты вот, давай, с ней поговори.

Бархин протянул трубку Марше, призывая ее ответить Лейле.

– Лейла, деточка, поздравляю тебя! Молчит… – растерянно сказала Марша, – лапочка, ты где?

В это время телефон у Лейлы принял ничего не подозревающий Антон, но тут же нашелся:

– Я здесь, моя хорошая!

– Ой, Антон Григорьевич! Это Марша, поздравляю вас и Лейлу. Да вот пришли Сашину радость разделить. Как ваше здоровье? Ну, просто замечательно. До свидания, Антон Григорьевич, да, да, передаю трубку Саше.

Пока Саша говорила с Антоном, Марша смотрела, насколько преображалось ее лицо во время разговора. Бархин тоже наблюдал за Сашей.

– Эх, девчонки, девчонки, давайте выпьем за вас за всех, хорошие вы, будьте только счастливыми!

Потом вместе рассматривали Маршин подарок для Лейлы: вязаные молочно-белые чуни с коричневыми оленями по бокам. Подошва сделана из серой толстой замши. Плетение было двойное, обувка держала форму. Тесьма вокруг ножки скручена косичкой из серых и бежевых ниток.

Бархин между тем рассказывал:

– Заезжаю за Марией без предупреждения, а она сумочку клеит, для этих самых пинеток. Говорит: «Решила Лейле на Новый год подготовить». Я тут ее в охапку, с подарком, какой Новый год, пятилетний юбилей ведь сегодня!

– Ой, Марша! Это чудо! Волшебные башмачки! – изумлялась Саша.

Бархин взял подарок в руки, внимательно рассмотрел, потом пробурчал:

– Да, вот в таких пинетах я Лейлу маленькую помню. О тдельная история – ее появление на свет. Надо будет в лицах рассказать на основном праздновании. Как папа дочке имя выбирал.

«Городское управление Франкфурта-на-Майне в 1925 г. принимает десятилетнюю программу жилищного строительства, которая предполагает в 1926 г. возвести 1200 квартир для малоимущих слоев населения. Реально же возводится почти в два раза больше – 2200 квартир. В 1927 г. вместо запланированных 1400 квартир опять строится в два раза больше – 2855. В 1928 г. программа вновь скорректирована в сторону увеличения – на последующие четыре года намечается возведение уже по 4000 квартир в год».

Марша опустила лист бумаги на колени, посмотрела на Ольгу Викторовну.

– Надо полагать, руководство СССР было в курсе этих достижений и решило воспользоваться европейским опытом. А они поехали к нам, спасаясь от безработицы, начинающейся в Германии.

– Да, всеми двигало желание трудиться, они предполагали, что фронт работ в Советской России будет огромным. Вот заметка из газеты «Вечерняя Москва» от 3 мая 1930 года: «Вчера в Москву приехал известный германский архитектор, профессор Эрнст Май, являющийся одним из важнейших представителей группы франкфуртских архитекторов, работающих по городскому и поселковому строительству. Профессор Май занимается сейчас над проблемами новых архитектурных форм и рационализации жилища». Вот, еще посмотри, небольшая выкопировка, не спрашивай, как нашла. Это воспоминания Эрнста Мая – книга, опубликованная в 1963 году. У нас, естественно, не переводилась.

Марша прочитала статью.

– Неужели размах этого движения был таким массовым. Май пишет, что у него в подчинении в определенный момент работали около восьмисот специалистов!

– Не то слово, каким массовым. И это касалось не только строительства, в двадцатых годах было принято постановление о привлечении зарубежных специалистов в разных областях. Кончилось все, однако, не очень хорошо… Смотри, что я тебе принесла, – Ольга Викторовна протянула Марше фотографию.

– Ой, я знаю, этого человека, он муж Маргаретты Враницки.

– С чего ты взяла? – Ольга Викторовна пришла в замешательство, – это же Генрих Вульф.

– Да вы что! Просто он с Марго на фотографии стоял рядом. Слушайте, какой интересный мужчина, ну, честное слово, влюбилась бы. Я заметила, он всегда улыбается: веселый и оптимистичный, поэтому, наверное, и остался в Союзе. Ольга Викторовна, а вы еще не догадались, почему они приехали в этот город? Я спрашивала у знакомых, никто архитектора по фамилии Вульф не знает, ну, по крайней мере, в «Гражданпроекте», а ведь это головной институт в городе. Надо обратиться в Союз архитекторов, возможно, он там состоял в членстве.

– О том, почему они сюда приехали, я пока не выяснила. А что ж ты про письма не спрашиваешь? Наверное, хочется узнать новости?

– Ну, во-первых, я думала, что вы еще к ним не приступали, не так много времени прошло с нашей последней встречи. Во-вторых, было неудобно интересоваться и исподволь торопить.

– Ты права, я еще не все перевела. Мне хотелось бы взглянуть на подлинники, некоторые места уточнить, кроме того, ты обмолвилась, что есть фото.