Тимофей Ковальков - Сфирот Турхельшнауба. Или Тайна Шестой брамфатуры

– Да не могу я вам этого позволить. Ждите, пока люди оденутся, выйдут на улицу, там и решайте свои вопросы, – настаивал Максимыч.

Он оглядывался в надежде на одобрение нахмурившихся гостей бани, столпившихся за спиной, среди которых, как мы имели случай отметить выше, пришло немало влиятельных лиц.

– Нам нужен только один человек, по фамилии Боговепрь, – твердили пришельцы с сильным иностранным акцентом. – Нам сообщили, что он сейчас скрывается в зале. Охрана Боговепря нейтрализована у входа. Мы не хотим скандала на территории бани, найдите гражданина и попросите подойти сюда, – с металлом в голосе объясняли длиннополые субъекты, размахивая розовыми книжечками в руках перед носом у Максимыча.

Максимыч снова оглянулся, ища поддержки у персонала. Два здоровенных полуголых банщика и массажист Федя в хирургическом синем халате приготовились прийти на помощь. Подвыпившая публика недовольно гудела, симпатии явно слонялись на сторону Максимыча: по понятиям вламываться в святая святых, высший разряд «Вознесенского централа», круша синими бахилами атмосферу заслуженной расслабухи людей, было западло. Похоже, это понимали и прибывшие, что, собственно, и не позволяло продвинуться силой в душевые зоны, где, скорее всего, прятался сейчас напуганный Боговепрь. Начались обоюдные звонки начальству.

Длиннополые субъекты победили в телефонном сражении. Видимо, их связи были покруче. Вскоре из душевой выводили под ручки виновника скандала – невысокого дряблого, покрытого жирком загорелого человека с живописной лысиной и громадным крестом на золотой цепочке. Турхельшнауб узнал увиденного им на корпоративе Боговепря. Администрация закономерно решила урезать сеанс, тем более что до закрытия бань оставалось около часа. Решили позволить недовольной публике не торопясь одеться и тихо выйти.

Народ вокруг комментировал арест.

– Ну, времена, ну, понятия! Но за что повязали пассажира, а? И весь грех-то, что цап-царап сделал, так, может, у него мальцы голодные по лавкам, – возмущался бородатый дядя в татуировках с церковными куполами на груди.

– Не, Васильич, не скажи, рамзы попутал твой Боговепрь. Недопонял слегонца, на кого попер, – возражал тощий мужик с круглым пуцзом.

– Да ну тебя! Ты, что ль, допонял?

– Да и я недопонял, но посидеть требуется. Если дают – не гордись, а сядь и сиди сколько скажут. На том и стоим, – не унимался тощий.

Друзья вынуждены были отправиться в душ мыться и потом начать торопливые сборы. Пар сломался на середине. Понедельник дал о себе знать снова.

– Ну не по домам же расходиться, – верещал Гриша Белгруевич. – Я только начал водочку переваривать.

– А может, в Pussy’s precaution 10 10 «Предосторожность киски». рванем, а? Новый клуб открыли, я рекламу видел. Менеджеры высшего звена не брезгуют, место зачетное, – предложил Турхельшнауб.

– А что, – обрадовался Сергеев, – там и найдем свежие кожаные мешочки с гонорейкой. Гриша, ты как насчет свеженькой гонорейки, а?

– Ну что ж, клуб так клуб, домой не хочется. Я сегодня нервный, подкорка вся гудит, – сказал Белгруевич и принялся вызывать такси.

По дороге в клуб, несмотря на смехотворное расстояние, такси попало в мертвую пробку. Друзья, привыкшие за много лет к легендарным автомобильным заторам Москвы, тем не менее удивились: глубокая ночь на дворе. Таксист, молодой жизнерадостный узбек, проявил осведомленность. Оказывается, несколько улиц перекрыли в связи с какой-то демонстрацией.

– Какая, в жопу, демонстрация?! – заорал Турхельшнауб, не выносивший нелогичности и несправедливости. – Сейчас февраль, к тому же ночь!

– Успокойся, Веня, – начал прояснять вопрос всезнающий Белгруевич. – Тут такое дело: путаница с переносами праздников. Сначала, по слухам, решили сдвинуть часть майских выходных на январь, чтобы удлинить рождественские каникулы и дать народу выспаться всласть…

Турхельшнауб начал истошно ковырять пальцем в ухе. Проблемы со слухом его дико раздражали…

– Завираешь ты, Гриша, – вмешался Сергеев, – произошло не так! Повисло программное обеспечение, и чтобы не приучать молодежь…

Опять ничего не слышно и звон, как будто колокольчики сбесились…

– Короче, как говорится, никогда не случалось – и вот опять. Нет слов, одни эмоции, и в основном бурная радость, – промямлил Турхельшнауб.

Из окна такси никакой демонстрации друзья не увидели, только ряды машин стояли под легким мокрым снежком. Турхельшнауб отвернулся от окна и подумал: «Ну почему я с детства нервный, неуживчивый и противоречивый? У людей случаются праздники, демонстрации, а мне нехорошо и невесело на душе». Он вспомнил, как герой Сартра описывал накатывающую тошноту, неразрывно связанную с восприятием реальности. Тошнило ли его, как Сартра? Нет, не тошнило, но вырвать запросто могло. К счастью, такси наконец тронулось.

– А вон Большая Медведица, а слева Сириус…

Белгруевич мечтательно перечислял звезды. Оборудование воспроизводило на потолке укрупненное, удобное для наблюдения ночное небо, как в планетарии. Каждый из троих лежал сейчас в легких синтетических плавках в яйцеобразной прозрачной шлюпке, наполненной приятным для кожи теплым и плотным соляным раствором. Тело парило в невесомости. Шлюпка скользила по искусственным волнам огромного бассейна, покрытого мраком. Флоатинг-бар «Пасифик» создавал иллюзию ночного океанского путешествия. Заботливый дизайнер предусмотрел небольшой экран с барным меню, встроенный во внутреннюю панель шлюпки. Стоило дотронуться до изображения напитка, и услужливый дрон, тихо жужжа, приносил выбранное в специальный стаканах-непроливайках. Наслаждайся напитками, плавай, отдыхай. А если захочешь побеседовать, нажми кнопку интеркома. А можешь просто отключиться от мира и предаться трансу с помощью музыкального гипноза.

– Я считаю, жить стало хорошо: попадешь в больницу, к примеру, с воспалением легких – моментально врачи вылечат. Медицина шагнула в нужную сторону, долги Африке мы простили, скоро Марс освоим…

Турхельшнауба охватила эйфория. Он только что попробовал фирменный коктейль «Трансценденталь». Хорошо, что они пришли сюда, в этот затерянный в переулках Москвы рай под названием Pussy’s precaution. Что ни говори, а заведение разительно отличается от бездарных ночных отстойников, где беснуется по ночам отупевшая молодежь. Не грохочет лишними децибелами «компрессорная» установка, не бьет в уши дебильная музыка, не мелькают потолки стробоскопами, не прыгают лохматые длинноногие твари в поисках швыряющих деньгами детей олигархов.