Тимофей Ковальков - Сфирот Турхельшнауба. Или Тайна Шестой брамфатуры

– Вот я не понимаю. К чему эти аресты? Что, разве можно поверить, что вывели средства? Ерунда! Ну хорошо, пусть вывели средства, но наверняка все по закону! Поговорите сначала с людьми начистоту, выясните их потребности, проверьте чистоту помыслов, а уж потом сажайте, – сетовал Турхельшнауб.

– Веня, ты представляешь масштаб информационных подтасовок на Западе? А что, в Америке не воруют? До Била Гейтса-то нам ох как далеко, особенно принимая во внимание ихний бюджетный дефицит, – ораторствовал, не замолкая, Сергеев.

– Я слышал, в Америке собирались учебник истории выпустить для колледжа, где Лондон – мать городов русских, а Ледовое побоище – незначительная стычка в шведском дьюти-фри за бесплатный бокал виски, едрены пассатижи, – смеялся от души Белгруевич.

На этом месте беседу друзей прервал не укладывавшийся ни в какие рамки инцидент. Молодой человек в черном элегантном, но недорогом костюме, по-видимому администратор ресторана, появился из дверей кухни, удерживая аккуратно дымящуюся кастрюльку руками в белых перчатках. Он деловито, не торопясь подошел к одному из столиков, где отдыхали три благовоспитанных гражданина в одинаковых синих костюмах. Молодой человек застыл за спиной у одного из мужчин, увлеченного оживленной беседой с товарищами. Никто не обратил на происходящее должного внимания. Улучив момент, администратор с мефистофельской улыбкой на красивом лице снял крышку с кастрюли и положил ее на столик. Затем, приняв несколько театральную стойку, как бы изображая поэтическую брезгливость в стиле Лермонтова, мерзавец вылил содержимое кастрюльки, целясь своей жертве за воротник. По красивому синему пиджаку гражданина растекся неэстетичными разводами красный украинский борщ. Капуста, картошка медленно сползали по спине на пол. От борща валил пар: очевидно, содержимое кастрюли предварительно разогрели до кипения.

Ошпаренный господин взревел, как раненый кабан. Два его товарища вскочили и кинулись к выходу из зала, как выяснилось, чтобы позвать охрану, дежурившую на улице, у машин. Воспользовавшись замешательством, ловкий администратор аккуратно взял со стола графинчик водки, налил себе рюмку и спокойно выпил. Охранники, два тупоносых квадратных спортсмена с лысыми черепами, с запозданием нарисовались в зале. С высунутыми языками наперевес, как раскормленные доберманы на прогулке в летнем парке, ринулись они к администратору, накинулись на него, повалили на пол и скрутили руки тренированными движениями. Немногочисленная публика и официантки замерли, окаменев от страха и недоумения. Вскоре раздались крики, люди повскакивали с мест, кое-кто двинулся к выходу.

Друзья решили не искушать судьбу и оказались в первых рядах очереди в гардероб. Едва успев нацепить пальто, вышли на мороз. Некоторое время стояли молча, обдумывая инцидент. Обсуждать происшедшее никому не хотелось. Дело темное, однако Турхельшнауб спросил:

– Олежик, вот ты многое знаешь, расскажи нам, что сейчас произошло?

– А что тут знать? – произнес Сергеев. – Ребенку понятно. Очередной обманутый дольщик наказывает застройщиков. Ошпаренного дядьку я вроде узнал: его зовут Андрей Бигузякин, он вице-президент известной компании под названием «Писа-роза демолишн» 5 5 От английского «demolition» – «разрушение». . Говорят, Бигузякин набрал кредитов в «Жмурбанке» на строительство поселка в лесу. Название такое романтическое: «Дали Достоевского». Нараздавали людям обещаний и застыли на стадии фундамента. Им бы еще сошло с рук, если бы они не…

У Турхельшнауба, как назло, в этот момент начисто отказал слух и закружилась голова. Жаль, интересно ведь рассказывал Сергеев.

– Но эти объекты хотя бы имеют рыночную стоимость? – поинтересовался Белгруевич.

– Имеют, но в три раза ниже залоговой. Застройщики обратились с письмом в «Жмурбанк» с просьбой считать сумму долга завышенной и скостить чуток. Тут выполз академик Дебоширов и заявил, что надо все помножить на константу лямбда Брейна-Ньюмана.

– Что за константа? – спросил Белгруевич.

– Она выводится из кси-функции Римана и равна двадцати двум процентам по верхней границе. А нижнюю границу там ни один математик не может определить. До сих пор ведутся споры в среде ведущих теоретиков.

– Но зачем же борщом несчастного поливать?

– А, не скажи, Гриша, дело пахнет керосином, – сказал Сергеев. – Суть в том, что украинский борщ…

«Черт возьми!» – подумал Турхельшнауб. Проблемы со слухом принимали угрожающие масштабы. Невозможно вести вдумчивую беседу. Конец реплики Сергеева утонул в перезвоне набивших оскомину колокольчиков.

– Какие дикие нравы! Мы нескоро вернемся к утраченным идеалам поэзии Серебряного века, я решительно осуждаю всякое причинение страдания живому существу, – высказал мнение Белгруевич.

– Ну, не переживай, Гриша, – успокаивал Сергеев. – Согласно Махаяне, застройщик не совсем живое существо, а скорее кармическая функция, принадлежащая миру не-форм.

– Ну и что, что функция мира не-форм, – не унимался Гриша, – сострадание бодхисатвы охватывает все возможные миры.

– Ребята, а давайте махнем в баню?! – пришла Турхельшнаубу на ум счастливая идея.

Друзья не возражали. Турхельшнауб уже вызывал такси. Как раз в этот момент за Бигузякиным примчалась скорая.

– Проходите, ребятки, проходите, парок нынче отменный.

Бородатый привратник в красной ливрее распахнул двери и ловко сунул в карман протянутые купюры. Друзей называли тут «студентами», узнавали в лицо и пускали за полцены, если платить мимо кассы. Баня напоминала вокзал: высокие потолки, громадный зал с колоннами и ряды кабинок, как купейные вагоны в разрезе. Верхняя одежда сдавалась в гардероб, и посетители попадали в «купе», отделенное от общего пространства бархатными шторками. Оно служило раздевалкой, зоной отдыха и столиком ресторана одновременно.

Баня «Вознесенский централ» являла собой истинный пример превратности судеб. В советское время у храма Вознесения на крови отчекрыжили купол, а в первый этаж втиснули душевые для рабочих троллейбусного парка. В лихие девяностые здание простояло в запустении и использовалось как склад ржавых железяк – скелетов скоропостижно сгнившего социализма. К началу нулевых кирпичная постройка-инвалид наконец обрела крышу в прямом и переносном смысле слова в лице никому не известной, но влиятельной инвестиционной организации под таинственным названием ООО «Мочевина полюс». Турецкие рабочие изобразили приличный евроремонт, и заведение, засиявшее чистотой, начало принимать посетителей тремя роскошными разрядами с парными, бассейнами, парикмахерскими, массажными и медицинскими салонами и лучшей в городе кухней.