Валерий Бочков - Латгальский крест

Я пропел до конца. Инга засмеялась:

– А почему он водку выпил? Из фонтана?

– Фонтанка! Речка такая. – Я тоже засмеялся.

Поразительно, как у нас любая мелочь – глупость и ерунда даже, вроде этого стишка, – превращались таинственным, каким-то почти алхимическим, манером в радость самой драгоценной пробы. В счастье. Да, почти в счастье.

– А мне нравится. – Инга перестала смеяться. – Чиж…

Она словно пробовала слово на вкус. Потом, приблизив лицо к моему, тихо сказала:

– Чиж… Знаешь, Чиж, я бы никогда не поверила, что буду с русским. Вот как мы с тобой. Тем более, оттуда…

Она кивнула головой в сторону гарнизона.

Я не совсем понял, что она хотела сказать: русский, из военной семьи? Мне лично было совершенно наплевать на ее национальность, социальный статус, религиозную принадлежность, группу крови и прочую ахинею.

Я протиснулся к ее губам, мокрым и горячим. Колючий шарф мешал и лез в рот, от него пахло сырой собачьей шерстью. Инга рывком сдернула шарф. Она сжала ладошками мое лицо. Приоткрыла рот, точно сильно хотела пить. Ее ушанка медленно сползла назад и упала в снег. Мимо скрипели чьи- то шаги, шуршали шины автомобилей. Кто-то, проходя мимо, игриво присвистнул: мол, во дают ребята, да еще в такой мороз.

Дежурный, строгий молодой солдатик с огромными розовыми ушами, сверился с какой-то бумагой и направил меня на второй этаж. Лестницу только помыли, мокрые ступеньки блестели и воняли тухлой тряпкой. Коридор заканчивался окном, там, на красной тумбе, белел бюст Ленина. Круглый череп блестел и напоминал каменный шар. Я шел мимо закрытых дверей с таинственными табличками «Заместитель по ИАС», «ТЭЧ», «Инженер по АО». Нужная дверь оказалась последней. Я взглянул в гипсовые глаза вождя и постучал.

Майор Воронцов, стройный, с нежным румянцем на щеках, напоминал переодетую женщину-спортсменку. Указав мне на колченогий стул в центре кабинета, сам присел на край письменного стола. Тронул пальцами тугой зачес, ловко закинул ногу на ногу. Сапоги его сияли как лакированные. С минуту он молча разглядывал меня, то ли улыбаясь, то ли усмехаясь. За окном висели мощные сосульки. С них капало. Одна, кособокая, напоминала крыло ангела. Майор щелчком сбил что-то с коленки. – Краевский… – выдохнул он с каким-то плотоядным удовольствием. – Поговорим?

– Да, – ответил я простодушно.

Я действительно понятия не имел, что ему от меня нужно. Пристроил ладони на коленях, покорно, словно инок, и стал ждать. Майор дотянулся до портсигара – серебряная штуковина с каким-то рыцарским гербом лежала поверх стопки бумаг. – Куда после школы? Поступать будешь? Или в армию? – Он щелкнул, портсигар открылся. Нутро портсигара сияло позолотой.

– В текстильный. На художественно-промышленный.

– Вот как… – Майор достал папиросу, дунул – словно в свисток – и, ловко сложив мундштук гармошкой, сунул в рот. – Это где?

– В Риге.

– Вот как…

Он чиркнул спичкой, пламя поднес к папиросе. Затянулся, горелую спичку сунул в коробок. Выпустил дым. Его движения – лаконичные и изящные – напоминали пантомиму. Ладный и ловкий, точно танцор, казалось, вот-вот он выдаст какое-нибудь па или бойко отобьет чечетку. Я отвел глаза, боясь рассмеяться, – уж очень майор походил на Женечку, вернее, конечно, Женечка походил на майора. Сходство было комичным и слегка жутким, будто мне ни с того ни с сего вдруг показали моего приятеля, состарившегося на тридцать лет.

Вся стена от пола до потолка была заставлена папками. Деревянные полки кто-то явно смастерил под их размер – папки идеально входили по глубине и по высоте, оставляя сверху лишь зазор для пальца. На корешках белели приклеенные бумажные бирки.

На противоположной стене висела большая карта Кройцбурга и окрестностей. Какие-то места были помечены красным карандашом. Жирный красный крест стоял у озера Лаури. В том самом месте, где летом мы обычно ловим раков.

Неожиданно что-то заскрежетало, сосульки всей махиной рухнули вниз. Майор вздрогнул, резко повернулся к окну. – Значит, текстильный… – Он брезгливым пальцем стряхнул пепел в фарфоровую пепельницу в виде сердца, которое, словно тачку, толкал пузатый купидон. – Будешь, значит, горошек рисовать на трусах. Кружавчики примастыривать. Ясно… А брат?

– Он в Оренбургское летное поступает, на военно-морской.

– Ор-Бу – отлично! Авианосцы – будущее армии! У вас же и дед генерал?

– Был.

Майор соскочил со стола, пружинисто прошелся по кабинету. Остановившись у полки, вытянул одну папку. Развязал тесемки, раскрыл. Внимательно начал перебирать листы, иногда задерживаясь и вытягивая губы уточкой, словно собираясь кого-то поцеловать. За окном в жесть подоконника стучали капли с крыши. Снег таял. Небо цвета солдатского сукна казалось грязным и шершавым.

– Ага… – Майор нашел нужную бумагу, начал громко читать. – В 1927 году была создана группа «Огненный крест», переименованная в 1933 году в Объединение латышского народа «Перконкруст» («Громовой крест»). К осени 1934 года она насчитывала в своих рядах около пяти тысяч человек. «Перконкруст» представлял собой радикальную националистическую организацию, выступавшую за концентрацию всей политической власти в руках латышей…

Держа папку в руках, он вернулся к столу. Затянулся, выпустил дым и с чувством придушил окурок в фарфоровом сердце.

– Пятого июля 1941 года руководитель «Перконкруста» Гунар Цельминьш, уже получивший к тому времени звание зондерфюрера, призвал латышей вступить в добровольную «команду безопасности», которой руководил Карл Кронвальдс, бывший капрал латвийской армии, на момент формирования отряда возглавлявший всю полицию Латгальской области.

Майор не спеша читал вслух, он снова устроился на краю стола. Я подался вперед, пытаясь разобрать надпись на папке. – Десятого февраля 1943 года Адольф Гитлер подписал приказ о создании добровольческого латышского легиона СС как единой боевой единицы. Вступавшие в легион лица приносили присягу лично Гитлеру.

Майор поднял на меня глаза. Вынул из папки другой документ.

– В марте 1943 года на основе Второй механизированной бригады СС была создана карательная дивизия «Латгалия», подчинявшаяся непосредственно Карлу Кронвальдсу…

Он отложил бумагу, достал другой листок. Фиолетовая печать проступала на обратной стороне.

– А вот приказ о присвоении Карлу Кронвальдсу звания штурмбаннфюрера СС…

– Зачем вы мне…

– Погоди-погоди, Краевский. Сейчас все поймешь…

Я уже начал понимать.

Пожал плечами, повернулся к окну. Грязное небо порвалось, и в прорехе мелькнула невероятная синь. Вспыхнула и погасла. Небо стало еще серее.

– Части и подразделения Латышского легиона СС не только участвовали в боях с Красной армией, но и использовались командованием СС для проведения массовых расстрелов, осуществления карательных операций против партизан и мирного населения на территории Латвии.