Татьяна Свичкарь - Схватка с призраком

Бабе Маше хотелось чего попроще. Я потом часто наблюдала это – старые люди возвращаются к своим детским мечтам, и хотят, чтобы они сбылись – хоть теперь! И я сама слышала, как она просила сына:

– Олежка, ты мне дорогого-то не покупай. Привези мне… неловко говорить даже… Баночку зелёного горошка и баночку сгущённого молока. Самые дешёвые. Я ещё девочкой мечтала, что когда-нибудь открою баночку, и одна всё съем, большой ложкой… Семья-то у нас всегда была огроменная… С братьями-сестрами поделишься, и что там тебе достанется. Две горошины, да капля той сгущёнки.

Баба Маша жила без соседки, сын оплатил ей отдельную комнату. И она превратила её в сказочную какую-то избушку. В углу – киот с иконами, и маленькая лампадка, красное стекло. Когда она горела, она всегда напоминала мне тот самый аленький цветочек.

Тётя Маша боялась пожара – да у них в деревне все страшно боялись пожара, дома-то деревянные – и лампадку она зажигала только на Пасху или на Рождество, на часок, пока пела по молитвослову молитвы. Был у неё и телевизор свой – не надо ходить в общую гостиную. Но телевизор баба Маша не любила – всё сердилась, что передают страшное. Вся изведёшься, пока слушаешь – кого убили, кого взорвали… А радио гораздо лучше. Она ставила свою любимую «Калину красную» – там одну за другой передавали песни. Баба Маша доставала пластмассовую шкатулку, сделанную ещё в годах семидесятых – когда-то белую, сейчас желтоватую. Надевала большие очки с толстыми стеклами и углублялась в царство ниток, спиц, иголок. Сколько вышитого и связанного было в её комнатке – не счесть! Цвело на постели покрывало, расшитое васильками и маками. Поставленные одна на другую подушки – как невеста фатой – покрыты белоснежной кружевной накидушкой. Вышитые и обвязанные крючком шторы, полотенца, скатерть, салфетки… Нас баба Маша тоже не забывала – у меня была голубая шаль «на память», связанная её руками, у Ольги, у Инессы Васильевны – у всех, включая посудомойку Ларису, какая-нибудь памятка от бабы Маши имелась. А для Арсения Викторовича она связала синий свитер с белоснежными оленями, и убеждала его, что в таком можно хоть на снегу спать – не замерзнешь.

Если у нас случалась какая-нибудь комиссия, Инесса Васильевна обязательно старалась завести гостей в комнату бабы Маши:

– А тут у нас настоящий музей русской культуры, – говорила она.

Гости умилялись.

И ещё на первом этаже жили дедушки – Семён Григорьевич и Владимир Иванович. Первый, как и баба Маша, из села. Фронтовик, между прочим, войну прошёл пулемётчиком. Было ему уже за девяносто, похоронил и жену, и дочку… Но ласка эта нерастраченная в нём осталась. Обнимет кого из нас:

– Деточки мои! Любоньки….

Никогда ни на что не жаловался, всем был доволен. Больше всего огорчало его то, что он стремительно терял зрение, почти не мог уже читать. Зато он всегда приходил, какие бы вечера у нас не устраивались в гостиной. Хоть дети из детсадика придут перед стариками выступить со стихами и танцами, хоть местный поэт заглянет – стихи почитать, хоть кто-то из здесь живущих затеет пересказывать какую-то книгу – Семен Григорьевич в первых рядах слушателей будет.

Его сосед Владимир Иванович, хоть и напоминал его внешне – тоже легкий, худенький, тоже видел все хуже, но от Семена Григорьевича отличался очень. Бывший москвич, выучившийся на инженера, основное свое образование он все-таки получил в лагерях в годы репрессий. Он мог очень интересно и часами рассказывать о тех, с кем сидел в тюрьмах, встречался на пересылках, бок о бок спал на лагерных нарах, но та же лютая жизнь приучила его никому не доверять, и семьи у него не сложилось. И еще – ему очень хотелось задержаться на этом свете, пожить еще – и он все время боялся, что вот-вот умрет. Любую боль в сердце он воспринимал как предвестник инфаркта, в голове – как признак инсульта. То ему казалось, что сердце останавливается, то руки холодеют… По нескольку раз в день он становился на весы – не худеет ли? Не вгрызлась ли в него тайно злая опухоль?

Арсений Викторович, бывало, заходил к Владимиру Ивановичу по несколько раз в день – просто, чтобы успокоить. Хуже, если приступ паники накрывал нашего старичка ночью. Скорая к нам ездила неохотно, бывало, что задерживалась на час-два. И то сказать, вызывали мы её часто – ведь второй этаж был заполнен нашими лежачими.

Их у нас было больше. У многих родственники просто измучились, готовы были платить любые деньги, только чтобы жить как раньше – не вскакивать к больному по ночам, не ворочать его. Это ведь целая премудрость, ей надо учиться. И эти знания кажутся мне более насущными, чем алгебра в школе. Не всем пригодится та алгебра. А лежачие старики достаются многим.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.