Илона Якимова - Белокурый. Король холмов

Уолтер Скотт Вне-Закона разорялся, как нищий на ярмарке, что Хепберны не взяли его в компанию и в долю.

Однако события развивались стремительней, чем Патрик готов был их принимать – о да, даже несмотря на все рассказы дядьев и свидетельства Грешника Уота. Потому что именно Уотом припахивало то, что случилось потом, как Симом Армстронгом, лэрдом Мангертоном, и Джонни Армстронгом, лэрдом Гилноки, изрядно пованивало произошедшее в Спорных землях – ведь их «конченые» собратья никогда бы не сунулись поперек дороги самому лэрду Лиддесдейлу, не будь им дано дозволение свыше. К Хермитейдж-Каслу заходили со стороны Холма Дамы, а потому издалека овчарни за Замковым протоком видны не были. Но виден был серый след дыма, уже улетевший в небо, как бывает над давно курящимся пепелищем. И когда отряд вышел к замку с северной стороны, стало понятно, в чем дело: овечьих загонов, что прежде стояли за пару-тройку миль от протока, больше не существовало, как и стада примерно в сорок голов… Патрик, лорд Болтон и мастер Хейлс, возвел глаза к небу, что делал считанные разы за всю жизнь: именной святой со всей мощью ответил на его молитвы, и теперь третьему графу Босуэллу ни в коем разе не уйти от уготованной ему судьбы – приграничного волка, лэрда Лиддесдейла, Хранителя Марки, вожака и господина Долины.

Замок Хермитейдж, Лиддесдейл, Приграничье, Шотландия

Они бродили по сгоревшему дерну, меж тлеющих кусков балок, граф раздраженно пнул затухшую головню и выругался – он едва не пропорол и без того раненую ногу, наткнувшись на что-то острое. Из черной земли, аккуратно обложенный плоскими камнями для верности, торчал охотничий нож.

– Как это понимать? – спросил он у дяди, и в голосе его заворочалась, как кабан в чаще, фамильная ярость Хепбернов, в эту минуту он здорово напомнил Болтону покойного лорда-адмирала, первого графа. – Кроме того, что следует порезать всех этих сукиных детей, коли найду?!

Болтон усмехнулся в бороду, но отвечал серьезно:

– Эллиоты. Скорей всего, Эллиоты из Парка. Похоже на повадку их младшего…

Наглость была, конечно, несусветная. Эллиоты не присягнули ему, как Хранителю и лэрду Долины, они не подписали бонд, не пытались выразить лояльность любым иным способом, хотя времени для этого у них было предостаточно. И теперь бессовестным образом покусились на его собственность, выждав его отсутствия. Но сделали это уже после того, как он повстречался с их негласным вдохновителем, Злобным Уотом. Патрику не хотелось думать, что эта каверза устроена с подачи Уолтера Скотта, но других версий не оставалось. Согласно условиям бонда, он мог затребовать от Уота, чтобы тот объявил преследование и награду за головы Эллиотов из Парка, но веры, что Уот поступит по обещанию, у него не было никакой. Злобный Уот скорей прослывет изменником – во что он ставит волю короля, он уже объяснял – чем выдаст своих подручных. Так что тут был единственный способ – именно резать, если найдешь…

– Как это было и что было сделано? – отрешившись от своих мыслей, вопросил он Оливера Бернса, который стоял, опираясь на остатки несгоревшей загороди, и хмуро следил, как граф, хромая, расхаживает взад и вперед по руинам овечьего загона. Потеря сорока голов скота для графа Босуэлла значила не столь много, как для того отношения, какое сложится к нему в Долине, спусти он это с рук.

– Это было во вторую ночь, как вы ушли, лэрд, – отвечал Бернс. – Клинков девять и десять спустилось от холма Дамы, туда, где часовня, пытались пробиться в конюшню в старом доме, к галлоуэям, само собой. Ну, порезались – отошли. Я их два раза отгонял обратно в холмы, ан лезут и лезут. А на третий раз-то – долгий свист, как у них это заведено, и отошли совсем, ровно и не было. Видать, не пони им-то запонадобились… А тут и Алекс мчится, и сам вижу – дымит за Замковым ручьем… две овчарни подожгли, с одной мы их спугнули, со второй овец успели увести. Совсем мертвых трое, лэрд, а разно покалеченных восемь и десять. Моя вина, лэрд, недоглядел. Пошел было за ними, которые с овцами – так с холмов опять черти метнулись вниз на конюшню… галлоуэев мы отбили, а овец они увели.

– Твоя вина – тебе работа, Вихор. Сам станешь ловить этих паршивцев… но отвечай, как на исповеди, кто это был? Успел увидеть?

– Эллиоты, мой лэрд. Как пить дать, они. Вон, и метку с ножом оставили…

– Которые Эллиоты?

– Я бы сказал, те, что из Парка, коли позволите, лэрд, однако ночью рожи их главаря не видал, врать не стану.

Граф Босуэлл поступил строго и просто – направил вестовых в Бранксхольм, напоминая Скотту о необходимости принять меры согласно обещанию под бондом, также в Редхью к Робину Эллиоту, главе рода – с требованием выдать виновных либо дать заложников, пока подозреваемые не прибудут на суд Хранителя, и к Симу Армстронгу, лорду Мангертону, с приказом объяснить произошедшее на Спорных землях.

– Писанина! – хмыкнул лорд Болтон, наблюдая, как Джибби Ноблс скоро-скоро рисует своими скрюченными пальцами тонкие, изящные буквы. – Писанина никогда никого до добра не доводила, особенно тут, в Приграничье!

Житейский опыт подсказывал Болтону, что способ разрешения один – врубаться и крошить, но племянник упорно желал следовать букве закона. Одновременно Бернс-Вихор был выслан на поиски пропавшего стада, сорок голов небогатые Эллиоты колоть не станут, а вот отвести куда продать на скотный рынок – пожалуйста.

Ответы Белокурый получил довольно быстро и все – предсказуемые. Прибыл Уолтер Скотт, не поленился, поцокал языком на развалины овчарни, отпустил сочувственное «вот же сукины дети, да я бы их!..», распил с графом флягу виски, поразводил руками и был таков. Вкратце его визит сводился к тому, что он, мол, про бонд помнит и всей душою ратует, однако же, вот кабы точно знать, что то – Эллиоты, а не кто другой, тогда уж он, конечно же, да, а так – за что ж честных-то парней мордовать?

– Скользкая тварь! – процедил ему вслед Белокурый, стоя на караульной галерее Хермитейджа.

– А ты на что рассчитывал? – удивился Болтон. – Что Грешник Уот признает проделку своих копьеносцев?

Патрик метнул на дядю такой взгляд, что тот вздохнул и примолк. Сим Армстронг отвечал лорду-хранителю, что вольница Спорных земель ему не родня, ибо люди конченые. Имя их клеймлено, и все клятвы порушены, и потому он, Сим Армстронг, лорд Маргентон, своей вины здесь не видит и виру за кровь погибших от засады Хепбернов на себя не берет. Старый Робин Эллиот, по прозвищу Воронья Скала, лорд Редхью и глава рода, отвечал, что, доколе люди его не взяты с поличным, то и невиновны, а чей нож обронен на пепелище, ему неведомо. Услыхав эти слова, лэрд Лиддесдейл скрипнул зубами… за сопливого мальчишку держат его, скоты! Оливер Бернс вернулся ни с чем, но в день его возвращения в Хермитейдж-Касл прислали шкуру плешивой белой овцы. На самой крупной проплешине, на чистой коже была грубо выжжена голова лошади. Подарок пришел из пилтауэра Парк, и Малыш Джок Эллиот интересовался, не этой ли породы овец ищет господин граф…