Мария Гарзийо - Забужение

Юлька обещает предоставить Анжеле карт-бланш на завоевание квадратноголового. В далеком солнечном детстве, когда Юлька забавлялась ловлей бабочек, а не мужчин, в их кружке юннатов – насекомоистребителей существовало золотое правило – кто первый приметил крылатую мишень, тот ее и преследует. Остальные не имеют права вмешиваться. Так сказать all rights reserved . В охоте за двуногими Юлька и Анжела устанавливают аналогичные условия. Та, что первой открыто высказывает свой интерес к попавшемуся на мушку самцу, в дальнейшем вольна палить по нему стрелами Амура. Анжела застолбила тонконогого изначально, так что, не смотря на то, что позвонил он Юльке, а не ей, грудастая блондинка имеет полное право попытаться перехватить понравившегося самца.

Исходя из индивидуально поставленных задач, одеваются Юлька и Анжела по-разному. Первая запихивает худощавое тельце в неизменные черные брюки и аналогичный топ, вторая выставляет напоказ свои главные весомые достоинства, облачившись в воинственное декольте.

В назначенный час надушенные пончик и макарончик стоят в оговоренном месте – у мусорных баков на въезде в Юлькин двор. К счастью, долго ждать себя Сергей не заставляет, и подруги не успевают пропитаться помойным смрадом. Серебристая карета подана. Юлька и Анжела забираются на заднее сидение.

– Привет, девчонки, – лыбится во весь неровный ряд желтоватых зубов незнакомый доселе товарищ, – Меня Толик зовут.

Сам Сергей тоже приветствует разнокалиберных блондинок, едва повернув в их направлении бритую голову. Юльке как-то сразу становится не по себе. «Ну, и вурдалаки», – пугается охотница за скальпами без страха и упрека, «Сейчас отвезут в лес и освежуют». Разговор как-то не клеится. Даже брызжущий через край энтузиазм Анжелы, столкнувшись со стеной монотонного угукания, постепенно ослабевает. Юлька перебирает в голове пути к отступлению. «Может, как в анекдоте сказать – Вы не сможете меня убить, я номер машины запомнила?» мрачно ухмыляется про себя она. Когда бедняга успевает окончательно распрощаться с жизнью, Митсубиши тормозит у входа в боулинг-клуб.

– Это интереснее, чем просто бар, – лаконично объясняет свой выбор Сергей.

«И точно интереснее, чем лес или кладбище», мысленно одобряет Юлька, выкатываясь следом за Анжелой. Процедура метания шаров ей незнакома. Следуя примеру старших, она натягивает пропитавшиеся насквозь вонью чужеродных ступней ботинки. Один синий, другой красный. Два веселых гуся. Сергей заказывает молодежи по Мартини, а старшему поколению по бокалу виски. Анжела требует, чтобы лысеголовый красавчик обучил ее этой сложной игре, и, наклонившись, многозначительно машет у мужчины перед носом сравнимыми по размеру с игральными шарами грудями. Юлька остается на скамье запасных на пару с сильно смахивающим на лешего Толиком. Радости от подобной компании она не испытывает, но интересы подруги превыше собственных. Победу в хилом соревновании одерживает тандем Сергей-Анжела. Продолжать игру особого желания ни один из собравшихся не проявляет. Сергей, взявший на себя роль массовика-затейника, предлагает продлить вечер прогулкой по взморью. Анжела переливается согласием, Юлька безразлично жмет плечами. Страх, что за некрасивыми корочками дружков-пирожков скрывается начинка маньяков-убийц, выветрился, но и удовольствие от общения на его месте не прорезалось. Машина несется по Юрмальской трассе. Юльку сверлит мрачное дежавю. В сравнении с молчаливым бульдогом Сергеем, вчерашний футболист видится ей почти безупречным идеалом. Может быть, пока Юлька теряет время в этом неэстетичном обществе, Женя терзает телефонные провода в надежде на новую встречу? Эта мысль заставляет ее улыбнуться.

Сергей оставляет свой автомобиль на стоянке в Дзинтари, и разноликая четверка спускается по песчаному пляжу к морю. Анжела продолжает липнуть к мускулистому, то и дело невзначай задевая его то плечом, то бюстом. Юлька плетется сзади, мысленно сетуя на отсутствие достойного сопровождения. Красно-оранжевое как спелое яблочко солнце гладит блестящими лучами кроткую морскую гладь. «По воле рока так случилось, иль это нрав у нас таков…» скандирует про себя Юлька, окончательно замуровавшись в своем маленьком красивом мирке. У нее перед глазами проносятся отважные всадники, воссоздавая последнюю сцену любимого фильма. Переведя взгляд, Юлька упирается в развалины некогда популярного ресторана Юрас Перле. Здание выныривает из стремительно сгущающихся сумерек как корма знаменитого Титаника. Какой восхитительный вид, должно быть, открывается с верхней площадки! Юлька озвучивает свою идею. Составить ей компанию после недолгих раздумий вызывается только гоблин Толик.

– Да ну, навернусь еще где-нибудь. Там все на соплях держится, – трезво замечает Сергей.

– Я в юбке не полезу, – поддерживает его Анжела.

«Хиляк» раздраженно осуждает Сергея Юлька, перекидывая ногу через решетку. «Навернется он! Штанишки за 100 лат испачкает! Земляной червяк!» Изначально несимпатичный ей мужчина лишается последних баллов. Карабкающийся следом за ней Толик, однако, тоже своим смелым поступком в Юлькиных глазах ни капли не выигрывает. Обладатель такой неудачной физиономии, по ее мнению, даже, взобравшись десяток раз на Эверест, и поцеловавшись с белой акулой, не превратился бы в красавца. А панорама с балкона усопшего Юрас Перле и впрямь разворачивается сказочная. Можно запросто раскинуть в стороны руки и под My Heart Will Go On вообразить себя в объятиях какого-нибудь достойного ДиКаприо. Толик, наткнувшись на Юлькин ледяной взгляд, решает, что рисковать жизнью ради подобной колючести, смысла нет, и ползет вниз. Юлька остается наедине с плескающимся в смоляных волнах багряным солнечным кругом и своими юношескими фантазиями. Неправильные книжки, выходит, она читала. И папа, любитель на спор совершать нерациональные отчаянные поступки, неправильный показывал пример. Юлька слепила себе из всей этой неправильности героический образ несуществующего в природе мужчины, и теперь страдает, сравнивая с ним современных земных особей. «Надо было мечтать о слизняке» делает печальный вывод она.

На обратной дороге Юлька молчит, лелея надежду, что видит и квадратноголового и желтозубого последний раз в жизни. Сергей на прощание не обещает ей позвонить, чем сильно радует.

– Мне никто не звонил? – интересуется она у мамы, устроившись на кухне ужинать.

– Нет. А должен был? – любопытствует в ответ та, выкладывая Юльке на тарелку парочку котлет.

Юлька и не прочь бы рассказать маме и о вечере, проведенном на диване с Женей, и о сегодняшнем фиаско с Сергеем. Но ее останавливают два существенных момента. В первую очередь, мама это не какая-нибудь там школьная подружка, которой можно выболтать всякую сокровенную ерунду. Мама сделана из совершенно другого материала, она принадлежит к особой касте совершенных созданий. Ей чужды людские слабости. Юлька никогда не видела, чтобы мама на каком-нибудь банкете перебрала с алкоголем. Папа мог иногда хватить лишку, мама никогда. До недавнего эксцесса Юлька так же никогда не слышала от нее грубых слов. Если все одноклассники за двенадцать лет хоть раз, да проспали уроки, то Юльке подобной халатности позволено не было. Ее всегда будили в нужное время, и отправляли в школу, не смотря на насморк, кашель и хныканья. Мама хотела взрастить из Юльки такое же совершенное создание, каким являлась сама. Когда Юлька, борясь в подростковом возрасте с прыщами, намазала всю физиономию какой-то губительной мазью и покрылась леопардовыми пятнами, мама, не смотря на бурную истерику, отправила пятнистую дочь на занятия. Учеба по ее мнению стояла выше внешности. Но Юлька не разделяла подобной теории. Ее белоснежное нутро прогрызла гниль, и она не чувствовала в себе сил соответствовать. Это некрасивое гнильцо, отличающее ее от идеальной матери, и есть первая причина Юлькиной скрытности. Вторая – боязнь расстроить. Юлька знает, что мама переживает за нее в десять раз больше, чем она сама за себя. Стоит ей взболтнуть лишнего, как бедняга ночь спать не будет, терзаемая волнениями и страхами за непутевое чадо. Во избежание подобных стрессов Юлька предпочитает хранить молчание.