Мария Гарзийо - Забужение

Окажись Юлька наделена редким даром врожденной мудрости, вся эта печальная катавасия с первым в ее жизни подонком Сергеем на подобной минорной ноте и закончилась бы. Но природа, закачав в орущего младенца щедрую порцию авантюризма и, впрыснув сверху упрямства, на том свой долг посчитала выполненным. Недодачу предстояло наверстать граблям, которыми судьба от души усыпала Юлькин путь. Первая шишка уже успешно заработана, но связи между нажатием ступней на зубцы и возникновением на лбу болезненной ссадины, Юлька пока не усматривает. Как бы то ни было залечивать рану надо, и Анжела предлагает проверенный на собственном опыте способ. Скинувшись, молодежь приобретает бутылку вина, распить которую решено в ближайшем парке. Дальше в программе посещение знакомого по недавней тусовке Underground’а с целью выбить один прогнивший клин другим более надежным. Юлька расфуфыривается: рисует себе тонкие брови, накладывает на ресницы жирные слои туши, смазывает веки серо-синими тенями. Одобрив размалеванное отражение в зеркале, начинающая амазонка собирается уже отправиться на охоту, как дорогу ее перегораживает мать.

– Посуду помой, тогда пойдешь! – ставит неожиданный ультиматум последняя.

В коридоре Юльку уже терпеливо дожидается верная соратница в своем обычном демонстративном декольте.

– Что обязательно сейчас? – морщит напудренный нос наяда.

– Да, обязательно сейчас!

Мама сражается, как может. В ее побитом врагом войске почти не осталось дееспособных солдат. Но она не сдается. Нацеливает последние уцелевшие пушки на напирающего захватчика.

Юлька ненавидит мыть посуду. Родители поговаривают, что когда-то в трехлетнем возрасте она, потребовав табуретку, забиралась на уровень раковины и самозабвенно водила мокрой тряпкой по тарелкам. Сама Юлька ничего подобного не помнит и подозревает, что относится эта неправдоподобная историю к области фантастики. В ее сознании процесс погружения рук в отвратительную жирную воду ни с чем, кроме как с глубочайшим отвращением не ассоциируется. Однако на сей раз выбора, похоже, нет.

Юлька выполняет задание быстро и некачественно, спеша побыстрее скинуть с плеч эту неожиданно свалившуюся ношу и упорхнуть в ночь, где их с Анжелой терпеливо дожидается бутылка.

– Все, помыла, – бросив в угол скомканное полотенце, кричит она.

– А раковину? Вон тут куски еды застряли!

– Блин, меня сейчас стошнит! – взрывается нерадивая дочь, – Не буду я эту гадость трогать!

– Юля, иди сейчас же сюда и домой раковину! – в мамином голосе проскакивают истеричные нотки.

Она видит надменную ухмылку на лице Анжелы, и внутри у нее поднимается мощный вихрь возмущения и отчаяния.

– Не буду! Сама мой! – дерзит Юлька и, очутившись на лестничной клетке, со всей силы хлопает дверью.

Этот грохот еще долго отдается в мамином сердце. Она обессилено опускается на стул, сжимая в руках грязное кухонное полотенце. Неискоренимую, вечную, всесильную материнскую любовь заслоняет темная туча гнева и обиды. «Как же больно, оказывается, не любить собственного ребенка», шепчет она, глотая слезы.

Юлька тем временем шагает по улице, сотрясаемая спазмами негодования. В дрожащих пальцах дымится сигарета.

– Она специально надо мной издевается! Специально! Вот какого х… именно сейчас надо было лезть ко мне с этой посудой!

– А я тебе всегда говорила, нечего слушаться родителей. Ты их все жалеешь и вот, посмотри, чем они тебе платят! – подзуживает Анжела.

– Мне и так сейчас плохо! Неужели нельзя понять! Неужели нельзя оставить меня в покое! – утрамбованный слезный пласт разбухает, грозя выйти из под контроля.

– Шшш, ну, не надо, успокойся, – обнимает ее за плечи подруга, – Сейчас выпьем, тебе сразу полегчает!

Алкоголь, этот всемогущий волшебник, оказывается, выполняет множество всяких немаловажных функций. Он не только преображает зажатую отличницу в разнузданную диву, он еще и умело забинтовывает душевные раны. Вот только о том, что бинт этот недолговечен и, отваливаясь, он имеет свойство усиливать кровотечение, Юлька еще пока не подозревает. Подруги хлещут вино прямо из горла, чередуя бутылку с ментоловой сигаретой. Юлька замечает, что очень быстро печаль уступает место какому-то залихватскому куражу. Она превращается в зайца из песни, который вместе с собратом косит себе трынь-траву и все ему по х.… Пусть вокруг бушуют катаклизмы, пусть где-то кто-то умирает, пусть Сергей, завернувшись в оранжевый халатик, танцует Ламбаду, пусть мама бьет тарелки о Юлькину пустую голову, ей плевать. Она пропиталась защитным иммунитетом и ее ничего уже не трогает.

– Главное – это женская дружба! – декларирует запьяневшим голосом Анжела, – Мужики уходят и приходят, а мы с тобой друг у друга есть всегда!

И Юлька видит, как ночную мглу озаряет окутавшее изгибистый силуэт подруги сияние. Едва подсохшие следы, оставленные слезами злости, смачивают соленые капли умиления. Огромный сноп трынь-травы перекашивается на бок, грозя развалиться. Достигнув должной кондиции, прожигательницы жизни отправляются в клуб на трамвае. Выходят предусмотрительно на остановку раньше, ибо выгрузиться из общественного транспорта у всех завсегдатаев на виду это стыд и срам. Достойные девушки на трамваях не ездят. Не успевают красотки доковылять до места назначения (у Юлькиных босоножек уже умудрился успешно треснуть супинатор, отчего походка ее явно не выиграла), как у обочины тормозит темный Джип.

– Эй, девчонки, поехали трахаться! – залихватски орет из его недр какой-то добрый молодец.

Надо заметить, что на сей раз Юлька уже о гардемаринах не вспоминает. Интенсивные курсы выживания пошли на пользу. Розовые очки удалось с небольшой доплатой поменять на солнечные. Этот оригинальный вариант знакомства ее не коробит.

– Я не могу, у меня месячные! – честно вопит в ответ Анжела.

Несмотря на это своеобразное вступление, разговор дальше перетекает во вполне привычное русло и даже завершается обменом телефонными номерами.

Обрадованные первым уловом, соискательницы приключений запихиваются в клуб с твердым намерением продолжить в том же духе. Однако знакомиться в полу раздавленном состоянии оказывается гораздо сложнее. Юлька с Анжелой застревают в потной толпе и беспомощно барахтаются в водовороте прелых тел, сигаретного дыма и мозгодробильной музыки подобно паре носков в стиральной машине.

– Мало выпили, – делает вывод умудренная опытом дама, – Уже отпустило.

Выхода из сложившейся дилеммы только два. Либо пойти в ближайший киоск и подбросить пороха в опустевшие пороховницы. Либо плюнуть на все и почапать домой, ограничившись скромной добычей в виде двух хамов на Джипе. Первый, к великому сожалению настроившихся на полноценную тусовку, девиц перечеркивает отсутствие денег. На бутылку вина ушли все родительские субсидии. Помотавшись еще некоторое время в людской каше, и получив по легкому сигаретному ожогу, подруги решают, в конце концов, дезертировать. Мерзнущих на трамвайной остановке нимф балует своим вниманием пара-тройка рыцарей современности в пропитанных табаком доспехах. Эти в отличие от водителя Джипа не могут четко сформулировать свое предложение, их саботированные алкоголем речевые аппараты отказываются подчиняться. Отрезвевшую Юльку хватает под ручку отвращение. Ей хочется сорвать со стены эти уродливые фотообои, скомкать и выбросить в мусорник. А на их место наклеить что-нибудь светлое и радостное. Зайцы, устав косить, задремали в стогу.