Анна Лайк - Розы и Папоротники

Алина – подруга здравомыслящая и скептическая. Как раз то, что нужно.

Ну, раз поделать со всем этим ничего нельзя, надо делать то, что можно. И в эти выходные они с Алиной и Костиком, как и всегда, купили пиво и потащились ночью гулять на Каменный остров. Телефон она с собой не взяла. На острове, где были полуразрушенные деревянные дачи и каменные загородные дворцы времен Серебряного века в буйных зарослях бывших садов, к ним прибилась компания из троих молодых людей и одной девушки. С самым симпатичным из молодых людей Лена целовалась под утро, на ступенях крыльца какого-то полуразвалившегося дома-дворца, каких в этом месте Питера было немало… (Дома-дворца! Хм. Интересно. Тутошнего хозяина тоже связывали неоднозначные отношения с представительницей обслуживающего персонала?.. и где они все ныне. «Кто был хозяин всей земли… торчит затычкою в щели…») Симпатичный (кстати, целовался он – не очень) сказал, что его зовут Игорем, что он художник-дизайнер, закончил «Муху», и вместе они дошли до метро, когда оно снова открылось. Игорь проводил Лену до дома, все время держал ее за руку, и они договорились встретиться завтра. На следующий день, удовлетворив все запросы Лениной мамаши насчет домашнего обихода, Лена с Алиной поехали в центр города на какой-то фестиваль современной музыки. Там встретились с Игорем и остальной компанией, опять гуляли, болтали, опять все пили пиво.

И она не заметила, как подошел понедельник.

Она включила на зарядку телефон, незаметно для нее разрядившийся. И увидела…

…три пропущенных звонка от незнакомого абонента. Лена немедленно перезвонила, сгорая от нетерпения.

Не тут-то было. Телефон не отвечал.

…Выходя из автобуса, который привез обслугу в дом-дворец, Лена старательно думала о том, что ей нужно сделать в саду, и больше ни о чем. Она уже начала работать, – рыхлить землю под кустами сирени, – и тут…

– Ты телефон вообще включаешь?

Лена ахнула от неожиданности. Повернулась на голос: вот он, стоит, в белоснежной рубашке, смуглый, как… как… боже, как он хорош! губы жестко сжаты, но большие черные глаза светятся… Она засмеялась – счастливо, весело:

– Я все время о нем забываю… Я ж не деловая, как ты…

Он хмыкнул.

– Ну да.

Смерил ее взглядом, заглянул в глаза – ласково.

– Хорошо выглядишь.

Лена вздохнула, довольная. И еще раз вздохнула, поняв, что это он ей звонил. Довольная тем, что – пришел. И вспомнила:

– Ой, ты мне слишком много денег оставил… ну, тогда. Такси обошлось в полташку. Я хочу отдать, но не знаю, сейчас – можно?

Олег посмотрел на нее как-то странно, моргнул и ответил:

– Нет. Оставь себе.

Лена хотела сказать, что ей – не нужно, но какие-то люди показались со стороны дома-дворца, и уже приближались к ним, Олег повернулся уходить и быстро сказал Лене:

– Телефон не выключай вечером.

Строго глянул на нее, но при этом глаза у него так блестели, что Лена хотела опять засмеяться… Она посмотрела на незнакомых людей и решила этого не делать.

– … А у тебя жена есть?

– Нет.

– А была?

– Никогда не было.

– А почему?

Олег нехотя открывает глаза.

– Да вам же только деньги нужны.

– Неправда.

Он возит затылком по подушке, задумчиво смотрит в потолок и молчит – спорить он не собирается.

– Ну а тебе? Разве деньги не нужны?

– Когда деньги на дело, это… другое дело. Не на тряпки.

– Ну, ты тоже тряпки любишь. Вон у тебя – туфли Барберри Лондон… черный бумер – та же тряпка.

– Сравнила…

Олег холодно смотрит на нее, Лена улыбается ему лучезарно в полумраке номера этой небольшой, но дорогой гостиницы: «дурочку включает». Холодные глаза теплеют:

– У меня сейчас не бумер. Ауди. И Фольксваген.

Лена смотрит нежно и тихо выговаривает по-немецки: «volks-waaa-gen», наслаждаясь тем, как звучит слово; Олег улыбается ей, по привычке сжав губы, потом снова закрывает глаза, отворачивается, расслабляется.

Им практически не о чем было говорить в перерывах между их… «Сексами? Сеансами? Соитиями?.. Как назвать-то их?» – думала Лена, лежа потом в узкой девичьей постели в тишине материного дома; закрыв глаза, сладко поеживаясь, улыбалась. И с опозданием начинала бояться: ведь тогда, в оранжерее, потом, в ответ на ее искренность могли «прилететь» грубость, равнодушие, презрение. «Милый друг» мог обернуться дворовой гопотой, дрянной подворотней, обыкновенным хамом.

Он и так был слишком другим, – слишком взрослым, мрачным, чужим. Непонятным.

Нет, возраст тут был ни при чем. Лену всегда тянуло к мужикам намного старше. Первым был друг отца, грубоватый и мрачный инструктор по вождению, и она была уже пару лет уже как в него влюблена, и это случилось в его палатке, на рыбалке, куда поехали вчетвером с отцом и подругой; подруга была (вроде бы) – инструктора, но Лена застукала потом отца с этой девицей, его будущей женой… а этого Витю она потом изнасиловала в прямом смысле слова, напирая на свою якобы обиду на отца. Сдался несчастный только при виде ее слез, и еще потому, что знать не знал, как Лена обожала отца и насколько была равнодушна к матери, а то бы быть ей выкинутой из его палатки обратно на полянку, прямо так – с голым задом. Потом был руководитель практики в универе, суровый географ, сорокалетний «казанова», явно ничего не хотевший знать о сублимации и трахавший всё подряд, бегавший и по всем трем своим женам, его бывшим студенткам, которым он оставил «на круг» пятерых детей; Лена не хотела им увлекаться, ввиду явной бесперспективности этого чувства, но все равно увлеклась, сильно, болезненно… потом, однако, все прошло. Были и другие – ровесники Лены, но с ними все было неинтересно. Ровесники это чувствовали и подрывались в закат.

Но Олег на прощанье (после второй встречи) долго, нежно гладил ее горящую от счастья щеку, и сказал мягко: «Не говори, что встречаемся. В доме-дворце. Никому. Слышь, незабудка?..» Лена кивнула, с обожанием глядя ему в глаза. Еще она с удовольствием отметила, что Олег назвал, вслед за ней, усадьбу Кабээса «домом-дворцом», – слово ему явно понравилось.

Ей повезло. Притяжение оказалось взаимным.

Поначалу он звонил ей редко, не чаще раза-двух в неделю, и если бы не работа, не косметический салон и не спортзал, (и не скептическая Алина!), Лена бы вся извелась… Когда звонил – разговор был коротким: «Встретимся сегодня? – Да, конечно! – Тогда смотри…» За этим следовала исчерпывающая инструкция – где и когда, и на какой стороне улицы будет стоять его машина, или ее сегодня нет, и они поедут на такси.

За этим следовало посещение какого-нибудь небольшого ресторана с русской кухней. Ресторанная еда всегда была красиво разложена по тарелке, но Лена, в семье которой умели варить «суп из топора», видела в этом дизайне только пустую трату времени и денег. «Черта ли тебе в этих ресторанах, – думала она, ковыряя кусок какого-нибудь отварного языка, – ты же тоже наедаться не любишь и пьешь умеренно, это какой-то ритуал ухаживания, наверное… прям просто так трахнуть меня не может, не накормив прежде…»