Мария Текун - Жизнь Лунгиных. Семейная сага

Анечка задержалась окна.

– Нет, ну зачем же все отдавать, ведь им же не нужно, правда, не нужно…

– Откуда ты знаешь, что им нужно?

– Лариса Павловна…

– Мы их второй раз в жизни видим, – перебил ее Борис, – так что не знаем…

– А чего тут знать, – в свою очередь перебила его Аня, – раз предлагают, нужно пользоваться, у нас же нет ничего.

– Будет. Все будет, не сразу, но постепенно, – ему начинал надоедать этот разговор, – иди ко мне, моя дорогая, дай я тебя поцелую.

Анечка подошла:

– Но… зачем же шторы?

– Мне просто цвет не нравится, – он стал целовать ее, осторожно одной рукой расстегивая блузку, – веришь? – он посмотрел ей в глаза.

И Аня, позабыв о шторах, прошептала в ответ:

– Хорошо, я согласна.

* * *

В понедельник после переезда Борис отправился на работу в приподнятом настроении – все складывалось как нельзя лучше: квартира есть, Анечка счастлива, и предложение Игорька осталось в силе.

Помнится, где-то месяц тому назад Игорь предложил Борису выкупить половину бизнеса и сделаться равноправным компаньоном, а не наемным рабочим, каким он был теперь. Борис решил во что бы то ни стало воспользоваться данным предложением не только из соображений финансовых, но еще и потому, что его слишком угнетало положение подчиненного перед одноклассником и давним другом. Неудачная попытка занять на это денег у отца привела его в ярость. Но не потому, что он решил отказаться от своего решения выкупить предлагаемую половину, но потому что пришлось отказаться от обещания снять отдельную квартиру для них с Аней. И он не мог смириться с тем, что без какой-либо вины со своей стороны, вдруг оказался в глазах Ани подлецом и предателем, в глазах отца – беспомощным и униженным попрошайкой, а в глазах Гарика – просто идиотом. Вернее, таким в чужих глазах виделся себе он сам. Но легче от этого, понятно, не становилось.

Но теперь все сложилось отлично – появилась квартира, и он со спокойной душой мог направить все силы на то, чтобы определиться в деле и занять прочную позицию компаньона и совладельца.

Недавно налаженному и стремительно развивающемуся бизнесу постоянно нужны были новые вливания, и потому неистовое желание Бориса как можно скорее решить вопрос о вступлении в долю, были Гарику только на руку. На те деньги он взял в аренду на полгода у одного отцовского знакомого старый уазик-буханку, что позволило ему разом существенно увеличить поставки. Борису же приходилось работать за двоих, чтобы осилить увеличившийся чуть ли не вдвое приток светильников – привести их из разобранного состояния в собранное и готовое к продаже мог только он один.

И вот с утра пораньше он забрался в свой подвал на улице Рядовой, увидел горы коробок с хранящимися в них разобранными светильниками и, подумав, что этого ему и вовек не собрать, сразу принялся за дело. Трудился он рьяно, без устали свинчивая плафоны, вставляя патроны, вкручивая лампочки, навешивая висюльки и еще невесть какие бесчисленные украшения, забывая обо всем.

К обеду в подвале, а вернее, в штабе, как они называли свое теперешнее местоположение, появился Гарик. Он привез еще партию.

– Привет! Как успехи? – воскликнул он, входя.

– Да, вроде, нормально, – ответил Борис. – Работаем.

– Как думаешь, успеешь к завтрему еще десять «фонариков» собрать? На Звездную повезу, они там требуют, весь телефон мне взорвали.

– Постараюсь.

– Ладно, я пошел разгружаться, потом загружаться и поеду по магазинам, кому чего не довез. Ты все сделал, что я просил?

– Да, вон в том углу смотри, ищи, там все.

– Ты молодец, супер. Все, значит, живем, – хлопнул Гарик Бориса по плечу. – Спасибо.

– Рад стараться!

– Эх, что армия с человеком делает!

Они засмеялись.

– Ладно, я погнал, а то мне некогда. И так, боюсь, везде не успею.

– Давай помогу. По крайней мере разгрузить. Опять что ли целую машину привез?

– Да нет, деньги-то откуда? Только самое срочное.

Они вышли на улицу к машине.

– Кстати, ты знаешь, – сказал Борис, – пока тебя не было, мы с Анькой уже переехали.

– Да ладно! – восхитился Гарик. – В самом деле? Так быстро?

– А чего там, нищему собраться – только подпоясаться. Так что с зарплаты, имей в виду, приглашаю на новоселье.

– Окей! Все понял, все деньги, которые сегодня соберу – все твои.

– Ха-ха-ха, ловлю на слове!

– Идет, но в субботу жди в гости.

За разговором они и не заметили, как разгрузили машину. Затем Гарик снова ее загрузил уже готовыми люстрами и умчался по «точкам». Борис, оставшись один, вновь с головой ушел в работу.

Возвращался домой уже ближе к полуночи. Шел пешком, экономя на маршрутке. «Да и быстрее получится, чем ждать, – думал он. – Идти теперь совсем рядом, и пройтись не помешает, – подбадривал он себя, наслаждаясь ночной майской прохладой и пением соловья в больничном саду. – Эх, хорошо! – говорил он, разминая затекшие руки и ноги и освежая одуревшую от суточного сидения взаперти голову. – Жаль только, что окон там нет – не увижу, как и весна пройдет».

Анечка возвращалась с работы гораздо раньше. Она все так же работала помощником главного бухгалтера в небольшом частном предприятии, куда устроил ее Федор Константинович. Небольшое частное предприятие под громадной вывеской «Салон красоты и чистоты» занималось тем, что оказывало услуги населению по наведению в их квартирах и коттеджах той самой красоты и чистоты. А лично Аня занималась тем, что во всем помогала главному бухгалтеру – Галине Ивановне, женщине доброй, энергичной и очень умной.

Поначалу Анечка составляла предварительный баланс, суммируя приход-расход, затем просто вносила данные в компьютер, всякий раз с трудом одерживая верх над «Лексиконом», затем просто приносила накладные из салона, заваривала Галине Ивановне чай, поддерживала порядок на рабочем месте, ходила в канцелярский магазин за скрепками для степлера, и в остальное время развлекала Галину Ивановну интересной беседой, пока та в одиночку, как раньше, успешно справлялась с балансом и отчетностью.

Галина Ивановна относилась к Ане тепло и по-дружески, ничем не выражала своего личного мнения о ней, как о специалисте, но внутри себя никак не могла преодолеть странно-двойственного отношения к этой загадочной девушке.

Сама по себе эта девушка была ей бесконечно симпатична, но в том, что касалось работы, Галина готова была просто удушить ее собственными руками. И дело заключалось даже не в том, что от Ани ей было мало толку, нет, хотя и это тоже заботило ее, но гораздо в меньшей степени, чем главное: Галина не могла простить ей совершенно непростительного равнодушия к делу, которым искренне болела сама и которому всеми силами пыталась ее обучить.