Дмитрий Тартаковский - Уроборос

– Мне идет? – покрутилась она передо мной, показывая свое белое платье, подчеркивающее стройную фигурку – Только честно!

– Идет, – ответил я, сбитый с ног таким напором – Мне очень и очень нравится

– Спасибо, – улыбнулась Настя – А ты, вижу, старшекурсник?

– Именно так. А мои слова пали на благодатную почву?

– Да, да, и еще раз да! – моя лапа очутилась в её детских ручках – Огромное спасибо за буклет. И за спич

– Это так, необходимость. Я старался и тому подобное

– Не скромничай, – Настя оглянулась – Я пойду, но обещаю еще вернуться, – и тряхнув копной русых волос, исчезла в толпе.

На линейке звучала очередная торжественная чушь, а я думал об утренней встрече. Что-то было в этой девушке, очень необычное и милое.

Директор говорил и говорил, а я размышлял о встрече. Внутри начало странно теплеть, и настроение, не смотря на жару и духоту, поднялось. Рассуждения директора о «грядущих победах» даже слегка рассмешили, и я в течении линейки скромно улыбался, вызывая интерес со стороны одногруппников.

По окончанию торжественной части мы отправились по аудиториям на классный час. Я искал взглядом Настю, но тут меня снова похлопали по спине.

– А еще у вас тут учатся очень рассеянные студенты, – заметила довольная Настя – И мне это определенно нравится

– Не ожидал такого подхода, – я смотрел в нагловатые и смеющиеся глаза – Честно говорю, не ожидал

– Ах, прости, я не хотела тебя смутить, – раздался звонкий смех – Ты идешь на классный час?

– Да

– Какая жалость! Кто же мне устроит экскурсию по колледжу, – делано обиделась Настенька – Ну ладно, разберусь сама

– Я помогу… обязательно. Но позже, у нас тут всё теперь серьёзно, ведь последний курс, – стало неловко, будто бы речь шла о чём-то секретном – Нам так много надо услышать от своего куратора

Глаза, бездонные, как небо, продолжали смеяться. Сложилась достаточно идиотская ситуация: я стоял и молчал, а она смеялась. Я мучительно краснел, пытаясь найти объяснения смеха в своей внешности, поправлял прическу, а Настя все смеялась.

– Хорошо, иди на свой классный час, – милостиво отпустила меня голубоглазая принцесса – Но я буду ждать тебя у главного входа в конце дня

Так и получилось – стоило мне выйти за ворота, как тут же нежные лапки властно утянули меня назад и мне пришлось волей-неволей вести Анастасию по всем нашим корпусам, объясняя, где и какие аудитории расположены.

С того момента и началась наша специфическая дружба… Или любовь? Честно говоря, я и сам не мог понять, что за чувства нас связали, но то, что связали крепко – сомнений не вызывало.

Началась другая жизнь, непривычная для меня. С утра будили телефонным звонком (не проспал ли?), после пар тянули за руку в кафе, в наш местный театр, по всем музеям и выставкам. Дальше пошло больше, меня тянули в гости, в самые разные компании, и я с удивлением вдруг увидел, что Настя популярна в самых разных кругах.

Одни восхваляли мою подругу как прекрасную гимнастку, другие – как поэтессу и талантливого музыканта. И только дома никто Настю не хвалил, а мой первый и единственный визит закончился громадным скандалом, после которого я долго утешал свою подругу.

Время летело быстро. Последний курс был насыщен событиями – там курсовые, там практика, а потом снова зачёты и практика. Но даже в таком состоянии я находил время для прогулок и посиделок в кафе (хотя это сильно сказывалось на моем финансовом состоянии).

И тут Настю пригласили в цирк. Мне об этом было объявлено за очередной чашкой фруктового чая, в уютном кафе в центре.

– Пригласили в качестве кого? – слегка опешил я.

– На данный момент – ученицы в местную цирковую студию, – довольно ответила Настя – А дальше будет видно

– И ты готова?

– Разумеется! Я всю жизнь об этом мечтала, – Настя буквально светилась от счастья – Я смогу усовершенствовать свои навыки, и потом стану акробатом

– Но главное – в цирке, так?

– Именно так, ты правильно всё понял. И я рада, безумно рада, – чай выплеснулся из стаканчика – А ты?

– Я поддерживаю тебя, – уже в тот момент чай с лимоном получил какой-то странный привкус – Во всех твоих начинаниях. И всегда готов тебе помочь.

Меня тут же удостоили нежного, но абсолютно символического поцелуя в щечку.

– Огромное спасибо! Кстати, буду приглашать тебя на свои выступления, и ты должен громко аплодировать, ясно?

Подобная наглость рассмешила меня.

– Вот так? Ну хорошо, я не буду спорить, но будь там осторожнее

– Да что со мной может случиться, а? – спросила Настя – Всё будет хорошо

Но ничего хорошего не получилось. Цирковая студия оказалась не самым приятным для Насти местом – местные «звёзды» не были рады конкурентке, да и программа оказалась в разы сложнее, чем всё, что она проходила до этого. Цирк, это такое милое заведение для детей и весёлых взрослых, имел свою обратную сторону – и мне она не понравилась.

И место дружеских посиделок заняли постоянные жалобы и слёзы. Частенько Настя плакала у меня на плече, рассказывая о трудностях на занятиях и о том, как она устала. Мне, кстати, тоже приходилось несладко – ближе к концу года нагрузки выросли в десятки раз, а времени ужасно не хватало, но по сравнению с Настиными бедами это были сущие пустяки.

– Да брось ты эту студию, – говорил я Насте каждый раз, и каждый раз она поднимала заплаканные глаза, повторяя упрямо одно и то же:

– Никогда.

Так и шло, день за днём, в бешенном темпе. Рывок, рывок, ещё рывок – и в моих руках диплом, мечта и гордость. Прощай, колледж, прощай, старая жизнь! А у Насти впереди было еще три года – три долгих года, которые трудно назвать сладкими.

А наши отношения тем временем приобрели специфический привкус «зоны дружбы». Самый цинизм ситуации состоял в том, что и у меня, и у Насти в личной жизни был полный штиль, прерываемый лишь редкими и не очень удачными увлечениями.

Тем глупее выглядела ситуация, в которой мы оба оказались. Жалуясь друг другу на «плохие половинки», мы в то же время стеснялись озвучить свои настоящие чувства. Так и получился замкнутый круг, в котором мы топтались на одном месте.

Время, в отличие от нас, не стояло на месте. Отец поставил вопрос очень жестко – или я иду работать, или ищу другую квартиру. И я принял решение идти в цех, в горячую пыль, дабы влиться в ряды современного пролетариата.

Работа втянула меня, и с удивлением я обнаружил, что цех – это нечто среднее между каторгой, боевым братством и тонущим «Титаником». Описать всё, что я пережил, невозможно одними лишь словами, тут нужны иллюстрации и мрачное музыкальное сопровождение.

С Настей мы, естественно, стали встречаться реже, но зато намного бурнее. Слёзы были гуще, а прикосновения теплее и нежнее, что смущало в разы.