Дмитрий Тартаковский - Уроборос

Вокруг было темно и пусто. В сером небе выделялись лишь трубы заброшенной «Ленинской краски», да ярко горели в домах позади кафе окна, напоминающие нам о неизбежности возврата к домашним очагам.

– Надоело мне всё, – признался я Серому, разливая вермут – Уеду от вас

– Куда? – испугался мой друг – Тебе что, тут плохо?

– Очень. Надоело топтаться на месте

– От добра добра не ищут, – резонно заметил Серый – И хорошо только там, где нас нет

Мы выпили по второй, но мир по-прежнему оставался серым и убогим. Из октрытых окон соседних домов прилетали с горячим ветром обрывки ссор и детских криков. Вокруг «Троянды» царила заброшенная пустота – заброшенный магазин, заброшенный ларёк, и повсюду мусор вперемешку со стеклом битых бутылок.

Местные жители предпочитают отовариваться в «центре» – каких-нибудь пятнадцать минут ходьбы, и множество супермаркетов, магазинов и магазинчиков. Пятнадцать минут ходьбы, от квартала номер пятнадцать до центра, но разница в несколько десятков лет.

Здесь, на рабочих окраинах маленького города, нет ни приличного уличного освещения, ни спокойной жизни. И только для нас здесь удобные места, везде – поскольку наша доблестная полиция сюда старается не заглядывать.

– Я не вижу у нас никаких перспектив, – честно ответил я Серому – Ни вверх, ни вниз. И следует двигаться в сторону другой пристани

– Какой?

– Какой угодно, но только другой. На-до-ело, – и я осушил свою посудину до дна.

За прошедшие шесть лет работы я получил ровным счётом ничего. Номинальная зарплата, обещания белых воротничков о «светлом будущем» и регулярные обсчёты со штрафами за любую оплошность. И, разумеется, идеальные условия работы – зимой в цеху холоднее, чем на улице, а летом в разы жарче.

– И куда собираешься? – мы выпили по третьей, и мир стал плоским и заиграл специфическими красками – Есть ли надежное место?

– Ничего нет. Поеду наугад, а на месте разберусь

– Опасно, – заметил Серый и закурил – Очень опасно

– Не опаснее, чем работать в нашем доблестном цеху.

Серый достал сигареты и закурил. Я копировал моряка, бредушего по палубе корабля в дикий шторм, и думал – насколько позволяли винные пары.

Стоянка моя уже слишком затянулась. Молодые люди упорно карабкаются по карьерной лестнице, собирая зарплаты и бонусы – а я? Куда иду и за чем стремлюсь? Ответ самый простой и самый болезненный: никуда и ни за чем!

Застряв в родном цеху, я остановился и как человек, и как рабочий. Никакого полезного навыка, либо перспективы, а уж о деньгах стоит промолчать. В плане личного роста я получил пивной алкоголизм – занятие чертовски увлекательное и веселое, но вот денег оно не приносит. И даже наоборот.

Так я и тянул год за годом в серых тонах, без всякого движения. И тут вдруг надоело – просто надоело топтаться на месте. Начались поиски новой работы и нового города, которые увенчались посредственными успехами.

Но я всё же решился на переезд. Наугад выбрал город, так же выбрал и будущее место работы. И принялся собирать вещи.

– Идем за добавкой, – провозгласил Серый – И никаких разговоров

Мы отправились в центр, где в мини-маркете взяли по пол-литра светлого на брата. Свернули тут же во дворы, подальше от дорогой полиции, и нашли уютную скамеечку в тени старых каштанов.

Пиво плюс вермут равно опъянения. С пьяных глаз жаловались друг другу на идиотов-начальников, низкую зарплату и тяжелую жизнь.

– Ты прав, – соглашался мой друг – Пора бежать отсюда, – но было ясно, что никуда он не убежит и не уедет.

– Да, всегда есть варианты, – отвечал я, хотя вариантов было не так уже и много – Стоит только набраться смелости

Пиво быстро заканчивалось, тогда как наша смелость росла. Душа жаждала продолжения банкета, и мы прямо на лавочке составили очередную концессию, и отправились за настойкой.

Благородную амброзию распили во дворе за супермаркетом, орошив растущие рядом кустарники своими естественными выделениями. После настойки мир стал ярче, красивее, добрее и умнее – по крайней мере, на наш взгляд.

Ноги отказывались слушаться, но мы отважно брели в темноту узких переулочков, стараясь вести себя как можно тише. Рядом с одной из лавочек Серый не выдержал и рухнул, ощупывая свои карманы в поисках сигарет.

– И всё-таки, куда ты собрался? – в который раз допытывался он.

– Далеко и надолго, – отвечал я так же деликатно, не вдаваясь в подробности – Очень надолго

– Эмиграция вещь трудная, – изрек Серый – Очень трудная. Ты языка местного не знаешь, обычаев. Вдруг в бар «Голубая луна» попадешь? – и громко засмеялся, прикуривая от догорающей спички.

Определенный резон в его словах был. Движение в слепую всегда опасно, но еще опаснее стоять на месте, в глупой надежде на то, что всё изменится само собой. Движение – это жизнь, а застой лишь смерть, если не физическая, то моральная.

– Разберусь, – ответил я, поднимая упавшую пачку сигарет – Поверь, вдали от дома и друзей стоит проверить себя и понять, чего ты стоишь. А так…

– Последний герой, – криво улыбнулся Серый – Ну, это вопрос такой, очень спорный

– Логично. Но вдали от дома осознаешь себя совсем с другой стороны

Придя домой, я постоял под контрастным душем несколько минут, почистил зубы и рухнул в кровать. Мать уже спала, и никаких претензий в мой адрес не высказывала.

Утром субботы наступило похмелье. Не сильное, но очень противное, с привкусом сырой редиски во рту. В голове было пусто и звонко.

Я встал, и подошёл к окну. Вот любят наши постмодернистские творцы наворачивать целые вавилоны лжи и пустых красок вокруг банальных вещей. Буддизм, дзен, яркие образы – это всё глупо, и нет ничего лучше простых слов.

Вот мой двор. Старый, в три дома, на самой окраине небольшого городка, построенного вокруг двух некогда могучих заводов. Вот старые абрикосы и тополя, под которыми ходили на работу мои бабушки и дедушки. Полуразвалившиеся лавочки. Заросшая травой песочница. Неработающие фонари на высоких каменных столбах.

И вдали – лесополоса, отделяющая степь от города. Хрупкая черта между городом и дикой природой, созданная руками человека, во имя процветания и будущего.

– Ты уже встал? – громко спросила мать из кухни – Завтракать будешь?

– Буду, – я отправился в ванную и привел себя в относительный порядок.

Во время завтрака мать вдруг спросила:

– А куда делась твоя подруга? Надя?

Кусок жареного мяса застрял у меня в горле.

– Почему ты вспомнила о ней? – я потянулся к чашке с чаем – Надя давным-давно уехала, и даже не пишет

– Уехала из города?

– Из страны. И не вернется, это точно

Мать слегка приоткрыла рот, с трудом осознавая услышанное.