Мария Гарзийо - Бокал сангрии и паэлья

– Не могу больше, – выдыхаю я, сползая со стула.

– Можешь выйти на обед, я пока проверю, что ты там нагородила, – проявляет недоверие начальство. – К тому, что там уже нагорожено, у меня ничего нового пристроить воображения не хватило, – отбиваю подачу я. Ватрушка, на которую упал мой взгляд в ближайшем кафе, оказалась при ближайшем рассмотрении не достойна внимания с моей стороны. Я бесцеремонно расчленяю ее ложкой и отсортировываю многочисленные костлявые изюмины. Мобильный выдает мне сообщение от Константина. Не знаю, вынесет ли мой взбудораженный вчерашним алкоголем желудок сочетания малосъедобной выпечки и очередного рвотно-кошачьего послания. Решив не рисковать, я стираю смс, не прочитав, и пишу в ответ краткое и категоричное «Никогда мне больше не звони». Переспала и бросила! Наконец-то мне удалось совершить настоящий мужской поступок.

По возвращению на рабочий пост обнаруживаю коротышку Вилльяма раскачивающимся в кресле и трясущимся от хохота. «Misses and pisses» повторяет он сквозь слезы.

– Что-то не так? – скорее констатирую, чем спрашиваю я.

– Paces, а не pisses, – исправляет носитель языка, отдышавшись.

– И про реки-руки и глаза-тормоза там тоже не было? – пугаюсь я, всерьез озабоченная состоянием своего здоровья.

– Про реки-руки все правильно, – успокаивает меня шеф, – Бред полнейший. Заканчивай побыстрее. Майкл изъявил желание с тобой встретиться. Он говорил что-то про перекрашивание табуреток. Я толком не понял.

Ах, да, конечно, я обещала найти такого узкопрофильного специалиста. На экране кроме бредовой расшифровки светится окошко МСН, из которого на меня брыжжет недовольством опростоволосившийся любовник. «Все вы одинаковые! Ты не лучше других. С твоим прошлым тебе никогда никого не найти!» Последняя фраза, полагаю, по его мнению должна была испепелить меня и пепел развеять по ветру. С моим прошлым! Можно подумать я Миледи, отравившая жизнь многочисленным французским гражданам, а заодно и лорда Винтера с Констанцией. Все мое, пафосно подчеркнутое обвинителем, прошлое сводится к тому, что моя девственность не достоялась до его появления. Я вздыхаю, закрываю окошко и блокирую юзера. Ну, вот, кандидат в спутники жизни не додержался до осени. Я буду собирать разноцветные кленовые листья в гордом одиночестве. С работой, но без любви. «Любовь совершает свой танец в свежести неизведанного. Любовь – это вечное бытие в самой сердцевине отдельного человека» изголяется в наушниках Дипак Чопра. Моя сердцевина пустует. Я заканчиваю печатать эту ахинею и отправляюсь на поиски красильщика табуреток. Отыскав такового, принимаюсь обзванивать магазины музыкальных инструментов в надежде обнаружить африканский барабан. Продавцы принимают меня за радио-розыгрыш и вешают трубки. Оружейные лавки реагируют на лук со стрелами аналогично. Последние два часа рабочего времени я перевожу переговоры между Майклом и установителем сейфа. Капризный британец проявляет неожиданное доверие и просит меня записать код будущего хранилища. Я выполняю просьбу, моментально забыв указанную комбинацию цифр. Домой еду истощенная, как будто на мне похали. Что впрочем не далеко от истины. В квартире вся кухня завалена разнокалиберными грибами. Среди всего этого великолепия орудуют ножиками мои родители. Если царящую в комнате атмосферу описать с точки зрения физики, то можно смело сказать, что тут присутствуют положительно заряженный протон (папа-добытчик) и отрицательно заряженный электрон (мама, которой предстоит весь вечер эту добычу стряпать). Ну, и я, измученный нейтрон с нулевым зарядом. Папа сажает меня рядом и долго в деталях рассказывает, где какой гриб он нашел. Мама бросает на него недовольные полные укора взгляды. «Хорошо, что он у нас не охотник» шепчу я ей на ухо, чтобы как-то поднять боевой дух. Потом я сообщаю родителям о предстоящей коммандировке. Они сначала воспринимают известие в штыки, но после моих уверений в старости и немощности подопечного мужчины нехотя соглашаются. А если бы не согласились.. Если бы не согласились, я бы поехала, не заручившись родительским благословением. Такой уж у меня характер. Ночью я ворочаюсь с боку на бок в надежде, что мне снова приснится тот синеглазый красавец, только на сей раз без бусеньки. Но вместо него экран подсознания выдает мне Костика в костюме кота на пару с подаренным медведем. Они гонятся за мной с возгласами «мы сделаем тебе хорошо!» Я несколько раз просыпаюсь, пытаясь отогнать ошалевших животных, но сон настойчиво возобновляется. На следующий день работодатель отправляет меня в миграционную службу, чтобы выяснить, каким образом пристарелый британский подданный может переквалифицироваться в латвийского. Я выстаиваю бесконечную очередь, за время которой две беременные мамаши успевают родить, а одна хилая бабулька скончаться. Выстраданный ответ клерка предполагает, что получить заветное гражданство англоязычный приезжий может тремя различными способами. Самый простой из них, на мой взгляд (хотя Майклу он таким наверно не покажется) выучить за короткий срок небогатый латышский язык, освоить историю маленькой страны, исполнить гимн и слиться в поцелуе с государственным флагом. Второй способ «натурализоваться» – вложить в экономику страны больше миллиона евро. И, наконец, третий – когда в президентском дворце начнется пожар, прыгнуть в огонь и вынести на руках спящего президента. Есть еще один вариант, запасной, но боюсь его дряхлый Майкл точно не потянет. Можно выступить за Латвию на Олимпийских Играх и заработать золотую медаль. По дороге в бюро, я представляю, как трухлявый британец несется на перегонки, перепрыгивая препядствия и теряя по пути части тела. – А почему, если не секрет, вы хотите поменять британское гражданство на латвийское? – позволяю я себе проявить любопытство, закончив перечислять Майклу его возможности. Он пожимает подплечиками темно-коричневого пиджака. – В Лондоне не осталось белых лиц. Негры и азиаты. А я хочу жить среди белых. – А на Мальорке? – Там живут испанцы, немцы и англичане. Мне там тоже хорошо, только летом слишком жарко. Вилльям выдает мне билет на самолет. – Вы летите AirBaltic’ом до Барселоны, там пересаживаетесь на паром до Пальмы, – объясняет он, – Отпускные мы тебе уже перечислили на счет. Обратный билет с открытой датой, но подразумевается, что ты пробудешь там не дольше недели. – А на месте… – Тебе ничего не придется делать. Загорай, купайся, жди, пока Майкл закончит дела. Звучит заманчиво. Я отворачиваюсь, чтобы спрятать торжествующую улыбку. Есть все-таки Бог на небе. Разочарование в Константине он компенсирует мне неделей отдыха на Балеарах. Эх, если бы все мои разочарования так щедро оплачивались, я бы уже не вылезала с экзотических островов.