Мария Гарзийо - Бокал сангрии и паэлья

Ага, ну, конечно, я же ишак. Не стоит забываться, ослик Иа. Впрочем, печалиться я не собираюсь. Пусть не в клаб классе, зато свободна. А это тоже неплохо. Я нахожу свою каюту. Это, конечно, не пятизвездочный люкс, но кровать и душ имеются. Последний освежает мое взмокшее за день тело. Я поправляю макияж и переодеваюсь в легкое летнее платье. Настроение женщины нередко определяется тем, что на ней одето. Мое после передевания из устало-обиженного преображается в легкомысленно-романтическое. В нем я и выхожу осматривать корабль. Итак, в нашем распоряжении имеется примитивного вида закусочная с бедным выбором бутербродов и пиццы, кафеюшка, уже доверху забитая посетителями, пара магазинов типа дьюти-фри и боковые палубы, с которых можно наблюдать индустриальные постройки барселонской переферии. Пассажиры парома делятся поровну на пожилые пары и пары помоложе с детьми. Мужчины из второй категории воровато поглядывают на меня, пряча вгзляды за колясками или головами ребятишек. Очевидно, исходящие от меня романтические флюиды так и искрят в разные стороны. Мда, но ловить тут на них точно не кого. Желудок выводит длинную жалобную трель, напоминая, что крохотный пульпо уже давно переварен. Я возвращаюсь в пищеблок и преобретаю разогретую пиццу в коробке, на которой красными буквами выведено: «Momentos – para chuparse los dedos!2» Интересно, что бы это значило? «Подожди лопать – поделись с дедушкой?» Или «Это ели еще наши деды?» Или все-таки «Черт тебя дернул поехать с этим дедом?» Как бы то ни было пицца вполне съедобная. Я запиваю ее отвратительно крепким чаем. Насытившись, выхожу на палубу. Солнце оранжево-красным шаром катится к линии горизонта, утопая в подушках облаков. Кроме меня закатом любуется парочка пенсионеров на приличном расстоянии. Ветер доносит обрывки музыки из кафе. Я облакачиваюсь на перила, купая взгляд в золотистых волнах. Маленькое, но острое счастье сжимает теплыми лапками сердце. «Tonight you killed me with your smile so beautiful and wild3» вьется вокруг приглушенная мелодия. Для того, чтобы маленькое счастье переросло в большое мне не хватает бокала прохладного мохито и привлекательного мужчины рядом. Ну, ничего, не все же сразу. Хотя мохито – цель вполне достижимая. Я поднимаюсь по лестнице наверх. Любителей промочить горло перед сном не так уж и много. Два старичка-немца, компания испанских студентов и… Я спотыкаюсь на ступеньке. Тайком щипаю себя за руку. Незаслуженно пострадавшая кожа саднит, доказывая реальность происходящего. За одним из деревянных столиков, повернувшись ко мне профилем, сидит герой моих снов – синеглазый брюнет. Под пеленой сноведений он казался прекраснее, черты его мужественного лица были более правильными, а перекатывающийся мышцами торс более объемным. Действительность поубавила лоска, зато наделила незнакомца харизмой, которая ощущается даже на расстоянии. Во многих современных любовных романах авторы описывают мое нынешнее состояние кратким, но ёмким «увидела и пропала». Мне никогда не нравилась эта гипербола. Куда точнее знаменитые пушкинсике строки: «Чуть ты вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала и в мыслях молвила – вот он!» Мда, действительно он. Продолжая пылать, я направляюсь к барной стойке. Мохито на корабле не готовят в следствии отсутствия свежей мяты, зато в меню, как ни странно, числится коктейль Куба Либре, который уходит корнями во времена обретения этим государством независимости от Испании. Пару глотков разбавленного колой рома успокаивают дрожь в коленках и снимают излишний румянец. Я усаживаюсь за столик, с которого брюнет хорошо просматривается. Мне не к месту вспоминается все, чем мы занимались с ним во сне. И как раз в тот момент, когда мой мозг бесстыже прокручивает откровенные сцены, мужчина поворачивается и смотрит на меня в упор. Я впиваюсь похолодевшими пальцами в бокал и не отвожу глаз. Мне кажется, что этот безмолвный диалог длится вечность. В фильмах, стоит оператору задержать камеру дольше положенного на двух разнополых лицах, как зритель моментально догадывается, что бурного романа не миновать. Минуем ли его мы? Судя по тому, что брюнет покидает свое место и направляется к моему столику с явным намерением этот самый роман начать, можно ответить однозначное «нет». – Привет, – говорит он по-английски, – Можно я присяду? И улыбается. Эта улыбка, пусть не очень дикая, но красивая как в песне, окончательно убивает меня, не оставив ни малейшего шанса на спасение. – Пожалуйста. Он говорит, что его зовут Рикардо, что он родом с Мальорки, что работает в какой-то секретной структуре, что любит свежий морковный сок и неравнодушен к длинноногим блондинкам. – Не то чтобы ко всем, – поправляет он, видя, как вздернулась при этой фразе моя бровь, – Но к одной точно. И многозначительно смотрит на меня. Я не думаю ни о банальности его слов (англичане называют подобное pick-up lines), но о возможных последствиях этой с виду судьбоносной встречи. По правде сказать, я вообще ни о чем не думаю. Разум дремлет, усыпленный развернувшимся не на шутку либидо. Мы болтаем на какие-то отвлеченные темы, в то время как наши тела обмениваются требовательными импульсами «хочу». Эти импульсы, в конце концов, прерывают цепочку беседы. – Пойдем прогуляемся по палубе, – предлагает Рикардо. Я поднимаюсь со стула и зомбированно следую за ним. Пристарелая пара исчезла как по взмаху той же волшебной палочки, что настучала мне Рикардо. В объективе мнимого оператора только купающийся в сверкающих волнах последний лучик солнца и два силуэта – женский и мужской. Режиссеру не удается избежать затребованного непритязательным зрителем поцелуя. Рикардо прижимает меня к себе. Ни вам котиков, ни вам солнышек, ни тем более бусенек. Только его горячие губы на моих и его властные руки, из которых не вырваться. Пока мое бестолковое тело, отдавшись на милость победителя, плавится в объятиях почетателя морковного сока, позволю прозябающему без дела мозгу вставить свое замечание. Человеку, плохо разбирающемуся в женской психологии, может показаться странным, что интеллегентного вида героиня, не страдающая от многолетнего воздержания, вдруг кидается на шею первому встречному. Первому встречному Мужчине. Заглавную «М» от маленькой отличает поведение отдельно взятого обладателя ХY-хоромосом. Скажем, мужчина с большой «М» не будет переминаться с ноги на ногу и обращатся к женщине с дебильным «можно я тебя поцелую?». Он не назовет ваши детородные органы «мокрой кошечкой», и не спросит: «куда мы пойдем сегодня вечером?» Этот редкий в наше феминистическое время тип излучает силу и уверенность и под его, не терпящим неповиновения, напором выстроенные из принципов и устоев барьеры рассыпаются на кирпичики.Читать дальше