Мария Гарзийо - Бокал сангрии и паэлья

Он разнес на мелкие кусочки создаваемое годами железное обмундирование, и я стою обнаженная, уязвимая, очарапанная осколком и обращаю в никуда риторическое: «И как только земля таких носит?» Земля безмолвствует, умалчивая, что тащит на своем горбе еще и не такое. А рациональное «я» тем временем презрительно кривится и пихает локтем в бок сентиментальную плаксу. Ну, сволочь, ну, наврал три короба, и что? Ну, не секретный агент, а блудливый муж. Так этот избитый образ уходит корнями в каменный век. Наплевать и забыть. «Я бы с удовольствием» канючит чувствительная половинка, «только при каждом взгляде на этого блудливого у меня вот тут и вот тут все так и сжимается». «Посжимается и перестанет!» категорично заявляет разум, собирая остатки доспехов и склеиваяя «Моментом». – А где вы говорите, вы работаете, Рикардо? – выпускаю я стрелу из так и не найденного лука. Псевдо агент неизвестной разведки давится рисом. Кораблик противника ранен. – Мигель, – поправляет он, откашлявшись. – Ах, да, простите. Никакой памяти на имена. Вчера на пароме разговорилась с одним Рикардо, вот и перепутала вас с ним. Точнее его с вами, – продолжаю наступать я. – Мигель работает в администрации, – отвечает за мужа Венди, не уточняя, в какой именно. Скорее всего речь идет об администрации секретных служб. – У него очень хорошая должность, – зачем-то добавляет она, – Правда, sweetheart? Sweetheart это английский аналог бусеньки. По каким-то непонятным причинам он мне тоже ранит слух. Может, проявления ласки вообще мне чужды? Мне надо чтобы дубинкой по башке и за ноги в пещеру? Вросшие детские комплексы? Скрытый мазохизм? Гнилая дхарма? Или все-таки мне неприятно слышать, как к мужчине, которого я хотела бы считать своим с этими ласковыми словечками обращается другая женщина? «У него не только должность хорошая, ему еще есть чем похвастаться. Могу даже сказать, чем конкретно. Майкл, заткните уши. Венди, расправь рога». – Здесь, конечно, не такие зарплаты как в Лондоне. Но мы не жалуемся, – Венди продолжает скалиться, сверкая крупными белыми зубами, доставшимися ей явно не от отца. Я бы с таким папашкой денежным мешком тоже бы не жаловалась. Интересно, Мигель женился на англичанке по любви или позарился на наследство. А еще зрители реалити-шоу горят желанием разузнать, проявляет ли наш герой такую же виртуозность в постели с женой, какой он поразил случайную попутчицу. Я время от времени швыряю в Мигеля испепеляющие взгляды, которые он мастерски отбивает повернутым в мою сторону затылком. Домработница убирает тарелки с недоеденной паэльей. Ах, это ведь и правда была паэлья, которую я так стремилась отведать. Вкусовые рецепторы затопил яд обиды. Собравшимся предлагается на выбор чай или кофе. Я прошу зеленый чай, Венди чай с молоком, Мигель кофе, а Майкл рюмку коньяка. За кофе-чаем, к которым, кстате, не подается никакого сладкого, разговор клеится еще хуже чем за едой. Мигель с Майклом не делают ни малейшего усилия создать видимость светской беседы. И один и другой всем своим видом демонстрируют желание побыстрее избавиться от неинтересной гостьи. Что касается Венди, она это усилие делает, но по каждой ее вымученной фразе заметно, что это именно усилие. Понятно, что в такой «дружественной» атмосфере ужина в замке графа Дракулы моя чрезмерная активность выглядела бы нелепо. Потому я без энтузиазма принимаю подачи Венди, и вялым ударом своей ракетки возвращаю ей мячик. В мою черепную коробку робко стучится вопрос. «Зачем они меня пригласили?» Мигель выпивыет одним глотком свой кофе и поднимается из-за стола. – Мне надо еще сегодня закончить доклад. Был рад познакомиться с вами, Светлана. Всего доброго. Обниматься и целоваться на прощание у сдержанных британцев не принято. Мигель, видимо, перенял от тестя эту холодность в общении. – Спокойной ночи, – бурчу я в ответ, запивая бродящую в горле злобу крепким до горькоты чаем. – Сейчас интересная передача начинается, – замечает Венди, – Светлана, не хочешь посмотреть вместе со мной? Чай не допит, и отказаться вроде неудобно. Мы с Венди пересаживаемся на диван, она щелкает пультом, и перед нами загорается огромный экран. Я в принципе ожидаю какого-нибудь не слишком интеллектуального шоу, но то, что предстает моему вниманию по степени своего дибилизма превосходит все известные мне передачи. Это произведение американского искусства называется «jackass». На экране дауновского вида герои соревнуются в умении покалечиться. Вот лысый дядя разгоняется на велосепеде и врезается в колючий куст. А этот усатый умелец скатился на скейте в воду и завяз в камышах. Тех, кто просто падает со стула, бьется головой о стену и клеит на волосатый живот горчичники вообще по пальцам не перечесть. Венди сопровождает каждого нового мазохиста заливистым смехом. Я недоуменно молчу, не зная, как реагировать на это недоступное моему восприятию зрелище. – Мне по-настоящему больно. Я реально покалечился. Смотрите, какая царапина, – счастливо всхлипывая, хвастает потомок истребителей индейцев. – Венди, ты опять эту ерунду смотришь, – возмущается со своего кресла Майкл, – Лучше бы книгу почитала. – Не мешай, пап, ты не понимаешь. Это смешно. Правда, Светлана? Очень. Животик надорвать можно. – К сожалению, мне пора, – решительно встаю с дивана я. В конце концов, просмотр вредных для мозгов передач не входит в мои обязанности. – Как жаль! – восклицает ценительница добровольного членовредительства с интонацией, более уместной для радостного возгласа «наконец-то». Я ни сколечки не сомневаюсь, что отец и дочь мысленно вздохнули с облегчением «good riddance». Венди провожает меня, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и ежесекундно оборачиваясь к экрану, чтобы не пропустить очередного самоистязателя. – Я тебе позвоню, сходим куда-нибудь, – обещает она мне и, не дожидаясь ответа, захлопывает дверь. Ага, покататься на велике с утеса. Жду, не дождусь. Водитель предлагает подвести меня до отеля. В простых джинсах и майке-безрукавке он кажется мне привлекательнее, чем давиче в стандартном плохо-сидящем костюме. Но до обманщика Мигеля-Рикардо ему не дотянуть даже в синем трико и красном плаще супермена. Я предпочитаю пройтись, тем более, что идти недалеко, и дорога живописна. Поднимаясь в гору и любуясь попутно виднеющейся из-за стволов сосен голубой полоской моря, я прокручиваю в голове картинки этотого странного ужина. Все трое его участников напоминают мне плохо подготовившихся к спектаклю актеров, не дающих себе труда постараться ради одного единственного зрителя. Непонятно только, какова цель этой малобюджетной постановки. У меня создается странное ощущение, как будто вокруг меня происходит что-то, чего я пока не в силах постигнуть, а за картонным фасадами этих трех марионеток кроется какая-то опасность.Читать дальше