Владимир Шапиро - По стопам маргинала. Роман

– На днях освободился наш подвал, позволь моим ребятам пожить хотя бы временно там. Обещаю, порядок будет полный, без шума, сборищ. Ребята обещали соблюдать чистоту и технику безопасности, особенно, следить, чтобы никакого пожара. Сама прослежу.

– Так оно так, дак мне строго приказано, чтобы никто самолично не вселился. Так что ходим и проверяем замки, вставили новые решетки на окнах, поставили еще пару огнетушителей по указанию высокого начальства. Дом-то на слом, скоро всех выселяют. Подожди чуток, получишь новую квартирку. На новоселье-то позовешь?

– Ты что, еще шутишь над бедной, несчастной женщиной? – вскипела от негодованья Грета, – придурок! Мне сейчас жить и любить хочется, а не ждать, когда рак на горе свистнет – снесут это гнилье. Ты понял? За услугу будет и тебе моя услуга, не пожалеешь.

– А ежели твои ребята устроят балаган с соседями, опять же ненароком подожгут чего, мне потом отвечать. Тогда как быть, суди сама…

– Ежели да кабы, – перебила его она, – клянусь своим здоровьем, не допущу этого. Сказала же тебе, сама буду следить за сыновьями, чтобы никакого безобразия и в помине. Объяснила им, трухлявые здесь все: надо быть особо осторожным с огнем. Что еще ты хочешь от меня, непонятливый?

– Коли так, будь по-твоему: дам ключи. Но не взыщи – буду проверять, – добавил Николай, кладя руку на ее плечо, – зайди ко мне завтра в три. Там и поладим по-соседски, согласна?

– Приду, шалун, – ответила кокетливо скинув его руку.

На следующий день Грета вместе со старшим лейтенантов Сивухой вручила ключи от подвала старшему сыну Фреду. При этом, изобразила строгость на лице, сказала обоим сыновьям, искоса поглядывая на Сивуху:

– Предупреждаю при милиционере еще раз: живите здесь тихо сами и не беспокойте соседей. Пеняйте на себя, если случится что: каждый получит наказание. Одним штрафом не отделаться. Дело серьезное, не подведите нашего оперуполномоченного; очень хороший человек сделал вам такую большую услугу по моей просьбе. Отнеситесь ответственно к проявленному им доверию. Живите самостоятельно, но соблюдайте порядок ради самих себя. Понимаете меня? Ее глаз многозначительно замер на лице Фреда и тот ответил:

– О чем Вы, маман, товарищ милиционер, мы с братом понимаем. Законопослушные служители искусства, а не какая-то там уличная шпана. Наша Богема не позволит извращения общественного порядка, профессия – тоже. Строго следуем ей, не до пошлых намерений уличных хулиганов. Это подвальное, жалкое жилище послужит нам сценой для раскрытия творческого потенциала в ежедневных упражнениях, прежде чем нести его в народ, нашему зрителю. Клянусь честью, только благое желание просвещать его, движет нами. Короче, на этих мрачных площадях я стану репетировать, как сценический артист, свои роли классического и современного репертуара; а брат, – оператор на студии Мосфильм, на этой площадке опробует различные варианты его замысла к новой киноленте, прежде чем представить на просмотр режиссеру и сценаристу…

Перехватив восторженный взгляд Николая Сивухи, Грета церемонно прервала сына, подмигнув ему глазом:

– Как видите, товарищ старший лейтенант, мои сыновья своим вселением только украсят это жалкое жилище и никакого беспокойства вообще не может быть в принципе. Понимаете? Клянусь честью, ради успеха их творческих начинаний, стоит выпить прямо сейчас.

На кухонном столе, оставленном прежним хозяином, они разлили и выпили Шампанское; потом говорили другие умные речи, от которых сердце оперуполномоченного Сивухи окончательно растаяло и с понимающим видом он важно произнес:

– Да, вижу, Вы – грамотные ребята. У вас все, как полагается. Не сомневаюсь, устроитесь в лучшем виде, также будете вести себя. Не худо будет и вашей мамочке пожить для себя, забыть о тесноте на освободившейся после вашего ухода площади. У нее есть полное право на это: воспитала таких славных сыновей. Пью за эту прекрасную женщину!

Следующую неделю вся семья занималась уборкой и приведением в порядок помещений подвала, обновлением сантехнических устройств, электро- и водоснабжения. Затем братья взялись с помощью Жоржа обустраивать их комнаты согласно предпочтению будущих деятелей культуры. Художник украсил стены комнаты Роба рисунками из эпизодов популярных киногероев и расположил оригинальные светильники из пластика таким образом, чтобы они обеспечивали освещение их в течение суток с потолка и над дверью. На ее внутренней стороне Жорж изобразил кинооператора в беретке, очень похожего на хозяина комнаты, в тот момент, когда он направил свою камеру в центр комнаты. Правда, снимать, кроме рисунков, было нечего: мебель была более чем скромная. Обычный, не новый, платяной шкаф, одностворчатый, такой же диван, пластиковый стол со стульями, на скатерти которого Элизабет Тейлор в откровенной позе предлагала себя зрителю.

Роб первым справил новоселье, заранее разослал приглашения гостям, к их приходу усилиями семейного клана было готово все: от музыкального сопровождения, танцев в празднично-оформленном коридоре, до необходимого качества стульев и столов. На кухне из свободной комнаты в готовом виде были сложены продукты, вино и пр. Он даже проиграл заранее варианты развлечений, потому что задумал веселье на всю ночь. Когда же перед самым началом праздника оказалось на три «симпатяжки» больше, он не растерялся, обрадовался своей популярности: принял и их. Однако, будучи занят неизбежными в таких случаях разными делами, попросил Лору, менее других загруженную в этот день приготовлением к приему гостей, сделать дополнительную покупку продуктов. Отказать брату она не могла и с листком, врученным ей матерью, направилась в магазин.

После того как хозяйственная сумка наполнилась заказом Лора поняла, что не сможет донести такой вес до дома, такой показался он тяжелым. Она стояла на улице и ждала, что какой-то прохожий сжалится и поможет ей: всегда находился кто-то, кто делал такую услугу. Но в этот предвечерний час редкие мужчины спешили мимо, не обращая внимания на одинокую фигурку девушки с сумкой. От отчаяния Лора была уже готова тащить волоком свою ношу до дома, но нут прямо перед ней возник возвращавшийся с работы наш герой. Наткнувшись на сумку, Иосиф мрачновато поднял глаза и увидел ту, которая не пришла на свидание, которую однако, не забыл. Он сразу изменился в лице и радостно воскликнул: «Ба, какая удача! Наконец, встретились. Как поживаешь, обманщица? Сколько времени прошло, а я помню имя – Лора. Вот». Она смотрела, с трудом вспоминая его имя, и не знала – радоваться или нет. Время шло и там давно ждут: надо было решаться. Практицизм победил: пусть донесет, а там разберемся. Сделав вид, что признает знакомого, усталой улыбкой, она многозначительно взглянула на сумку. Немедленно поняв ее знак, он бесцеремонно сказал: