Владислав Блонье - На волне

– Хорошо. Я правда не сержусь, Лёша. Поправляйся, милый.

Она отключила телефон и хихикнула при мысли, какую рожу скорчил кавалер, услышав слово «милый». Когда отношения становятся привычными, мы бросаемся нежными словечками, не думая, что они значат. Но на заре любви слово «милый», сказанное девушкой, которая тебе нравится (которая знает, что она тебе нравится, и ты ей тоже, наверное, нравишься – во всяком случае, тебе хочется так думать), способно вызвать шторм в сердце… О, в начале отношений такие слова возбуждают больше, чем разнузданный секс в ролевых костюмах!

Поняв, что её предстоит одинокий вечер, Лиза всё взвесила, и решила остаться. В конце концов, она никогда не бывала на таких вечерах, и ей хотелось попробовать что-то новенькое. Она спустилась обратно в подвал и устроилась на кожаном диване возле стены. Подошла официантка. Лиза заказала зелёный чай с терамису и стала ждать начала выступлений.

Первые выступавшие ей совершенно не понравились. На сцене сменялись творческие личности: молодящийся старичок-флейтист в нелепом пиджаке, толстый курчавый юноша в мятых камуфляжных брюках, возглашавший патриотические вирши, девочка ботанического вида, которая бормотала Ахматову с телефона, полуголая обильно татуированная лесбиянка с пирсингом, которая читала рэп, бомжеватый субъект без возраста, выкрикивавший матерные стихи про то время, когда у него ещё стоял. Одна молодая, но уже жирная бабенция пела какую-то попсовую чушь под фанеру – Лиза вспомнила соотечественников в зарубежных караоке-клубах.

Она брезгливо морщила носик и уже подумывала о том, чтобы уходить, как вдруг…

Как вдруг…

Первый гитарный проигрыш заставил её развернуться к сцене. Первый взгляд на Него – застыть с разинутым ротиком и чашкой на весу.

Это был он. Олаф.

Нет, конечно, это не мог быть он, но это всё равно был он. Такой же рослый, стройный и широкоплечий, только помоложе лет на десять, и светлые кудри так же ниспадали на чёрную футболку без рисунков, которая натягивалась на мускулатуре. Глаза цвета грозового неба осмотрели зал… и остановились на ней! И он улыбнулся, и эта улыбка была обращена к ней, и ни к кому более!

– Добрый вечер! – сказал он, и при звуках его голоса Лиза самым неприличным образом поплыла. – Сегодня я не подготовил ничего своего, а потому исполню несколько песен из репертуара моей любимой «Арии». Возражений нет?

– Возражений нет и не может быть! – крикнула Лиза.

– Ну что ж, тогда начнём.

Он взял первый аккорд…

Песня называлась «Засыпай», 1 1 На самом деле эта композиция называется «Потерянный рай», но многие, в том числе героиня романа, помнят её под «названием» «Засыпай». но для Лизы она стала «Замирай». Девушка замерла, как статуя, и следила за тем, как длинные сильные пальцы пощипывают струны, и ей казалось, что эти струны тончайшими эфирными нитями соединены со струнами её сердца. Когда песня закончилась, она продолжала глупо таращиться на белокурого барда, точно кролик на удава.

А потом…

Не помня себя, девушка вскочила на стол и принялась отплясывать под одобрительное «О-о-о!» собравшихся. Когда и эта песня закончилась, с неё словно спало наваждение. Она смущённо хихикнула и спрыгнула на пол. Зато теперь и Он смотрел на неё во все глаза.

– И последнее на сегодня…

О-о-о, не-е-ет! Только не это! «Закат»! Как можно так издеваться над нежной девичьей душой! Лиза вспомнила вечера, когда сидела на кухне, вглядываясь в пурпурные облачные замки на горизонте, и грустила – сама не зная, о чём, и сладкие слёзы наворачивались на глаза! Мало ли поводов для грусти у девицы в неполные восемнадцать лет? Под музыку и пение беса-искусителя со сцены её глупые влюблённые глазищи снова налились слезами. О-о-о, ну зачем же так…

На последних аккордах она рыдала, никого не стесняясь.

Стихли аплодисменты, мучитель с гитарой сошёл со сцены…

…и сел на кожаный диванчик возле Лизы.

«А-а-а! Мамочки! Что делать?!. Ведь он… ведь я…»

– Простите, милая девушка, не знаю вашего имени… – тихо пророкотал он.

– Е… Ли… Елизавета!

Счастливые рыдания имеют побочное действие – нос наглухо забился соплями. Да твою ж мать, как некстати!..

– Елизавета, меньше всего на свете я хотел бы видеть ваши слёзы…

– Не беспокойтесь! Это… Просто мне очень понравилось…

– Вы тоже фанатка «Арии»?

– Ну… почти… то есть нет… не совсем… Но вы сегодня играли мои любимые песни!

– Правда? – Бес-искуситель был взволнован. Взволнован! Этот демон, который своими песнями заставляет взрослых девушек рыдать, как последних дурочек, может волноваться! О-оу!

Лиза набралась храбрости, высморкалась в салфетку, другой салфеткой отёрла слёзы и посмотрела на него…

– Конечно, дамам неприлично напоминать о возрасте, но в вашем поколении не очень много поклонников «Арии». Приятно поражён.

– Я хорошо сохранилась! – неуклюже сострила Лиза.

Они немного поговорили в таком духе, пока Лиза не заметила, что они держат друг друга за руки. У неё от волнения пересохло во рту, а сердце заколотилось, как не билось в тот день, когда её могли изнасиловать и сбросить с крыши.

Она встала, взяла Его за руку и потянула за собой.

Наверное, эти закутки специально делаются в клубах для таких, как они. В кирпичном колодце полтора на два метра они исступлённо целовались несколько минут. Блузка Сейлормун давно была расстёгнута, кружевной лифчик сдвинут, и одной рукой Он ласкал её груди, а вторая давно путешествовала под юбкой задыхающейся от страха и восторга девушки.

Краешком сознания Лиза подумала – а ведь как всё-таки хорошо, что в наше время люди вдоволь смотрят порнушку до того, как сами, выражаясь по-совдеповски, вступают в половую жизнь! Она читала, какие забавные фейлы случались раньше с молодыми ребятами, которые хотели трахаться, но имели не вполне ясное представление, что там у противоположного пола между ног, и главное, как это работает и что с ним делать. Нет, ей было проще. Технически.

Поборов страх, она присела на корточки и трясущимися руками расстегнула на нём штаны.

Ого!

Она никогда не видела ЭТО живьём, а тем более – вблизи. Страшно ей не было. Была гордость за себя, за то, что вызвала такое бешеное желание у этого полубога.