Владислав Блонье - На волне

Она подумала, что, с точки зрения людей старого закала, ведёт себя как шлюха. Ну конечно, она должна была ломаться, а когда он

(лапал её за сиськи и жопу)

нескромно прикасался к ней, надо было лепетать заплетающимся язычком что-то вроде «Ах, как можно, сударь!», ну, а при виде ТОГО САМОГО – завизжать и брякнуться в обморок. А хрен вам!

Она, конечно, мало что умела, хотя уже больше года тренировалась на бананах и правдами-неправдами добытом фаллоимитаторе. Но пыл и старательность имели успех. Когда горячая вязкая жидкость заполнила ей рот, она почувствовала, что сама близка к оргазму. «Я это сделала! Вау! Клёво! Я это сделала! Я заставила его кончить!» – звенело у неё в голове. Всё её существо ликовало. Она смотрела снизу вверх, и на её раскрасневшихся щёчках блестело семя первого в её жизни мужчины. Мужчины, которого она выбрала сама, который вызывал у неё искреннее восхищение.

Он бережно поднял её, а потом грубовато развернул (Лиза ахнула и упёрлась ладонями в прохладные кирпичи стены), стянул трусики, и девушка пискнула от неожиданности, когда не знающий усталости таран северного полубога вломился в её святая святых.

Она давно хотела этого. Всё лето и всю осень. И она была так возбуждена, что почти не почувствовала боли. Однако натяжение и разрыв плевы заставил её глухо вскрикнуть – больше от неожиданности, чем от боли.

– Ты… Ты девочка? – изумился белокурый бард.

– Не останавливайся, продолжай! – прорычала «девочка». – Ну?!. – и в предельно простых выражениях объяснила, чего ждёт от него.

Боль немного мешала, но это неудобство с лихвой перекрывала радость от того, что она впервые принимала в себя мужчину – того, которого она захотела. Да, она была у него не первая… и не сто двадцать первая, его манера любить говорила об изрядном опыте. В этот раз она сама получила настоящий оргазм, и, чтобы не заорать на весь клуб, вцепилась зубами в плечо. А потом её снова мощно накрыло, когда она почувствовала, что он тоже приближается к финалу. От удовольствия, более чувственного, чем физиологического, она на секунду потеряла сознание и пошатнулась. Он поддержал её, и прикосновение сильных мужских ладоней к нежной коже вызвало у неё сладкую судорогу.

Потом он помог ей, сбивчиво дышавшей и ничего не соображающей, привести одежду в порядок, и они вернулись в зал. По пути Лиза свернула в туалет, чтобы умыться: как бы ты ни была счастлива, не всем понравится смотреть на твою мордаху в потёках туши, слёз и спермы.

А потом небо рухнуло и раздавило юную женщину, счастливейшую в мире. Её прекрасный бард, её могучий белокурый титан, её полубог, которому она отдалась так легко и радостно, сидел на кожаном диванчике в обнимку с какой-то облезлой белобрысой сукой в кожаных штанах.

– О, вот и она! Познакомься, это Марина, моя жена. Марина, это Елизавета, самая крутая фанатка «Арии» и твоего супруга!

– Привет! – Старая, за тридцатник, сука протянула руку для приветствия.

Лиза оттолкнула её.

– Я только что использовала твоего мужика, сука, чтобы унять чесотку в манде, – внятно выговорила она. – И он сказал, что ему ни с кем не было так хорошо.

Брови старой мымры поползли кверху, но было непохоже на то, чтобы она ужаснулась или рассердилась. Это стало последней каплей. Лиза выкрикнула «Мразь, убью!», и бросилась на соперницу.

Первая в жизни настоящая взрослая драка ей плохо запомнилась. Девушки опрокинули стол, зазвенела разбивающаяся посуда, визжали какие-то бабы, а кто-то мужского пола с женскими обертонами верещал «Вызовите милицию!». Белокурый титан не побоялся влезть между двух дерущихся кошек, несколько раз оттаскивал Лизу, та вырывалась и снова кидалась в бой… Потом её схватил толстый мент, казавшийся безобразно толстым в своём вонючем тулупе, и визгливый мужик – распорядитель вечера – требовал, чтобы её «забрали», а её недавний любовник и тощая сука орали на визгливого мужика и на мента, что никаких проблем нет…

Её отвезли в отделение в ментовском «бобике», в отсеке для арестованных, где изо всех щелей сифонил ветер, а Лиза была без пальто. Она не простудилась только потому, что была на адреналине, и организм до сих пор работал, как батарея. К счастью, отделение было близко. В отделении её заперли в клетку, где сидела старая обоссанная бомжиха и гадалка-попрошайка. Бомжиху ничего в этом мире не интересовало, и гадалка-попрошайка со скуки решила домотаться до новенькой.

– Чё за беда, подруга, э? Кто вапще такая? Чистенькая вся такая, я смотрю, сымпатышная… Проститутка, что ли?

– Отвали от меня, ладно? – спокойно сказала Лиза.

– Ты чё, э? Ты чё такая нервная? Э, зубы жмут, да?

Она приблизилась, обдавая Лизу ароматом нечищеных зубов и очень свирепо тараща жёлтые гепатитные буркалы. Возможно, в другой обстановке Лиза постаралась бы избежать конфликта, но сейчас она была слишком возбуждена, и «тормоза» просто отключились. Она выбросила вперёд правую руку – и гадалка с воем схватилась за собственный нос, который превратился в кровавое непонятно что. Раззадоренная удачей, Лиза отскочила и пнула неприятельницу в голень. Оборванка завыла ещё громче и медленно осела на скамейку. Лиза влепила её ещё несколько футбольных пинков, которые не нанесли особого ущерба, но доставили исключительное удовольствие.

– Сучилища!.. – простонала оборванка. – Ты… мразь… с тебя за беспредел знаешь как спросят? Ты на кого прыгнула, мандавошка ссыкливая? Ты… курва… ковырялкой сделают…

– Ещё слово – и я тебе башку отверну, – пообещала Лиза, не уверенная, что она сможет это сделать. Но гадалка решила не испытывать судьбу.

– Меня мииилый не ебёоот – разобьюуу пизду об лёоод! – заорала, не просыпаясь, бомжиха.

Лиза, дрожа мелкой дрожью, отошла к решётке. Накатывал отходняк. Возбуждение сменилось отупением. Она стояла, держась за прутья решётки, тяжело дыша. Так прошло, как ей казалось, много часов. Потом она услышала, как кто-то громко повторяет её фамилию. Вскоре пришёл сержант со связкой ключей.

– Кто тут Нистратова? На выход! – сказал он.

– Гражданин начальник, эта беспредельщица мне нос сломала! – заныла попрошайка.

– А ты больше вафельник разевай! – бросил ей сержант. – Нистратова, ну я тебя долго буду ждать?

Он повёл её по коридорам. В изменённом состоянии сознания девушке мерещилось, эти коридоры никогда не кончатся, и они так и будут кружить вдоль серо-зелёных стен и железных дверей, слушая истерические вопли, под звон связки ключей. На самом деле, дорога заняла полминуты, и скоро Лиза уже стояла возле окошечка дежурного.

– Нистратова? – спросил усатый прапорщик.

– Да, я.

– Вон пошла отсюда, ссыкуха, – будничным голосом бросил полицейский.