Татьяна Свичкарь - Уходить будем небом

Саша на всё это внимательно посмотрел, прошёл в кабинет начальства, и десять минут спустя, Галина была отпущена. Штраф, который ей полагалось выплатить, заплатил Саша, а деньги поделили между обиженным дядькой и ментами.

– Я ее домой отвезу, – сказал Саша.

Они вышли вместе, и Галина только было собиралась устроить скандал на тему – никуда я с тобой не поеду, очкарик грёбаный. Сцена должна была развернуться у машины, в которую Саше полагалось её посадить. Но оказалось, что он этого делать не собирается.

Он открыл дверцу, сел за руль, и уже тогда сказал Галине:

– Ты рвешься в том мир, который гораздо более жесток, чем ты думаешь. Хорошо, если пару лет протянешь, а потом влипнешь по крупному. А теперь – брысь!

Захлопнул дверцу и уехал, оставив Галину стоять с открытым ртом.

А пару дней спустя, когда он возвращался домой – а возвращался он всегда поздно, часа в два ночи, потому что новости в редакцию стекались до позднего вечера – он увидел эту рыжую наглую девчонку на своей лестничной клетке. Видно, что она уже измучилась, ожидая его, и хотела спать. На площадке было надымлено так, что если бы здесь была пожарная сигнализация, она бы сработала.

– На меня уже твои соседи хотели опять милицию вызывать. Прикинь, тебе бы подарочек был, – похвасталась Галина.

– Зачем ждала? – спросил он, вставляя ключ в замочную скважину, – Я мог бы не вернуться,

– Не, мне бабка из той квартиры сказала, – Галина ткнула сигаретой в крайнюю дверь на площадке, – Что ты всегда будешь среди ночи приходишь.

Прекрасно. Значит, завтра весь подъезд будет знать…

Сколько лет Галине – Саша был в курсе, в милиции его просветили. Но он знал, что в этом возрасте, да ещё при такой красоте, всё могло бы быть гораздо хуже. Ему пришлось готовить не один материал о пропавших подростках, которых если и находили потом, то в аду какого-нибудь борделя. С изломанной навсегда психикой.

Он открыл дверь и сказал:

– Заходи. Делай что хочешь, только не мешай. Не до тебя мне.

Ему ещё сегодня нужно было непременно послушать одну диктофонную запись.

Все Галинины попытки поиздеваться над ним – что ж ты, мол, за мужик, если тебе не до меня, если тебя упрашивать надо, потерпели полное фиаско. Саша не повёлся на её насмешливый тон, ушёл в кухню, достал из портфеля ноутбук:

– Я тебе сказал – будешь мешать, выкину за дверь…

И работал, пока голова окончательно не перестала соображать. На дворе уже светало. Он пошёл в комнату, успел заметить на кровати, под покрывалом маленькую фигурку, с наслаждением рухнул на диван и отключился мгновенно.

…Галина привыкала к жизни у него, как дикая кошка, которая постепенно всё ближе подходит к блюдцу с молоком. Причём молоко в блюдце было налито всегда, но человеку, похоже, было абсолютно по фигу, станет кошка его пить или нет.

Саша приносил продукты, засовывал в холодильник. Ничего Галине не говорил, не проверял – сколько осталось. Отламывал кусок колбасы, бросал на хлеб, запивал сладким чаем, и снова погружался в работу.

Родные Галину не искали – она и раньше без конца гуляла где-то по нескольку дней, а то и по неделе.

– У меня сигареты кончились, – как-то сказала она, стоя за его спиной, и поправилась, – У тебя, то есть, кончились. А я «Винстон» курю.

Он мельком, но цепко посмотрел на неё. Он не прятал деньги. Они лежали на самом банальном месте – в шкафу. Но она их не взяла. Хотя тысячу раз могла бы. И он не стал бы её искать, если бы она исчезла вместе с его невеликими деньгами.

– Возьми в куртке на вешалке, – сказал он, – У меня там есть начатая пачка.

Она помолчала, потом невзначай бросила:

– Я там борщ сварила…

Он не понял:

– Чего?

– Борщ, говорю. Вон, в синей кастрюле. У меня мама такой варит. Будешь?

Он осторожно кивнул. Она налила тарелку – только ему, поставила на стол нарезанный хлеб. И не садилась. Смотрела.

– Спасибо, – сказал он, испытывая чувство неловкости, – Давай, садись ты тоже… Я тебя ж даже не спросил, что ты любишь есть…

– Мороженое, – сказала Галина.

Через несколько дней она спросила осторожно:

– Что ты всё пишешь?

– В Дон Кихота играю, – сказал он. И увидев, что она не поняла, добавил с жёсткой усмешкой, – Подлые дела, Галочка, творятся в городе нашем. На том заводе, что весь город кормить должен – всё куплено-перекуплено, всё бандюками схвачено. Одна десятая на продажу идёт, и работяги получают одну десятую от того, что могли бы. А остальное уплывает в бандитские карманы, и их пахану, еврею-миллиадеру.

– Воруют? – уточнила Галина. Так ей было более понятно.

– Вагонами, – сказал Саша, – Машины и запчасти, это, знаешь ли, везде и всегда в цене…

– А что ж начальство…

– А начальство или свою долю имеет, или как на фронте живёт, выстрела в спину ждёт. Скольких из тех, кто пытался трепыхаться, уже отстрелили.

– И тебя тоже могут пристрелить? – вдруг спросила Галина.

Он серьёзно посмотрел на неё:

– Запросто. Только когда это всё на свет вытащишь, уже вроде как поздно стволом махать.

…Когда Галина всё-таки сообщила родителям, где живёт, мать, едва не расплакавшись от облегчения, тут же засобиралась к ней в гости.

Долго искала нужный дом, и не порадовалась тому, что он такой неказистый, в глубине двора. Принесла с собой домашнего печенья к чаю, и едва не упала в обморок, увидев дочку в халатике и фартуке. И на столе в кухне стояло такое же печенье.

Саша, конечно, был на работе, он почти всегда был там.

– Замуж вышла? – спросила мать оглядывая абсолютно незнакомую Галину. В роли хозяйки дома её ещё никто не видел, даже мать.

Галина покачала головой:

– Он мне пока просто как старший. Но я за него выйду, по-другому и не будет.

– Ты так гордишься, точно цыганский барон тебя в жёны берёт.

– Он круче барона, – сказала Галина.

…Они поженились, когда ей исполнилось восемнадцать лет, за несколько месяцев до рождения Саньки.

Это была странная свадьба.

– Ну на фига это всё, – говорил Саша, – Мы что, клоуны, сидеть как ряженые во главе стола?

И хотя Галине очень хотелось чтобы всё было как положено: с её многочисленными родственниками, с рестораном, с фатой и слезами, но теперь она с ним не спорила. Совсем.

Её вообще нельзя было узнать. И если Саша оставался обычным – высокий крепкий парень в очках, с лицом почти всегда усталым, то Галине теперь вслед оборачивались. Медные волосы кольцами ниже пояса, а глаза так горят, так сияют… что остальным девчонкам только удавиться от зависти.

И в ЗАГСе Галину запомнили. Невеста была в джинсовом комбинезоне для беременных, с сигаретой в руках и с коротенькой белой фатой на гриве рыжих волос. От такой вот, самой маленькой фаты, Галина всё-таки отказаться не могла.