Татьяна Свичкарь - Уходить будем небом

Когда начали гудеть ноги, Том поискал – куда бы присесть. И тут же на глаза попался киоск, где продавали мороженое. Том взял себе вафельный стаканчик с фисташковыми шариками, и сел на мягкий диванчик, которые стояли в этом огромном центре тут и там. Под ногами сиял блестящий лёд кафеля. Слева шумел фонтан, справа торговали цветами, за спиной – мылом ручной работы и благовониями (какой аромат нёсся оттуда!), впереди – кофе. По полу ездила машинка – почти игрушечная. За рулём сидел молодой парень в форме, Машина мыла пол…

У Тома устали только ноги, но смотрел он во все глаза… Дивился этому новому миру.

Он не помнил, сколько так просидел.

– Парень! – его тронула за плечо женщина средних лет, – Тебе работа не нужна?

– Что? – сначала не понял он.

– Я смотрю, ты вроде приезжий (это потом уже он узнал, что приезжих они нюхом чуют). Может, ты работу ищешь? Я могу помочь. Ты откуда приехал? Студент? Что ты умеешь делать?

Том отвечал коротко. Приехал издалека (по то, что с родителями он не сказал – необязательно), институт уже закончил. В компьютерах разбирается отлично.

– Вот хорошо! – обрадовалась женщина, – А то, кого ни спроси – в лучшем случае, на стройке работать могут. Ни одной книжки не прочитали. Я сразу поняла – ты умный. Думаю, наверное, студент… Мне как раз такой человек нужен… Пятьдесят тысяч для начала будешь получать – подойдёт тебе?

Том обрадовался. О поисках работы он только ещё задумывался, что вот, надо бы… Но немного попозже – пока все захлопотались с переездом… Пятьдесят тысяч! У них в городе это была космическая зарплата, на которую мог рассчитывать разве что какой-нибудь директор завода.

– А что нужно делать? – спросил Том.

Женщина махнула рукой на соседнее кафе:

– Пошли, посидим, я тебе расскажу, – и поспешно добавила, – Я заплачу за двоих, ты не волнуйся. Я тебя приглашаю.

– Да у меня есть деньги, – Тому было неловко, что его вот так, сразу, сочли за нищего.

Они прошли в небольшое тихое кафе.

– Занимай пока столик, – сказала женщина, – Что тебя взять?

Том пожал плечами:

– Чашку чая.

– Сегодня вон погода какая мерзкая…. Может, выпить хочешь? Могу коньяка тебе взять или водки… Меня, кстати, Розой зовут.

От выпивки Том отказался сразу. Спиртное ещё не присутствовало в его жизни. Разве что бокал шампанского на праздники.

– Вот и молодец, – Роза похлопала его по плечу, и отошла к стойке чтобы сделать заказ.

Вернулась она с двумя чашками чая, потом еще раз отошла и принесла тарелку с пирожками.

– Я подумала, тебе лучше чем пирожные будет… Мамка-папка то у тебя есть?

– Конечно…, – Том не понял, зачем это ей.

– А кем работают?

– Да они устраиваются ещё.

И это была правда. Отец должен был выйти на работу на следующей неделе, а мама немного позднее, когда окончательно – по е словам – «обуютит» дом.

Роза улыбнулась, блеснув золотыми зубами.

– Ну вот, как славно. Будешь им со своей зарплаты помогать. Пей чаёк, согревайся…

Том потянулся за пирожком, отхлебнул чаю.

– А у меня, понимаешь, магазин с компьютерной техникой. Там и новая, там и вроде комиссионки. Многие ведь предпочитают, чтобы подешевле. И мне нужен человек, который вот эти компьютеры, что люди на продажу приносят – посмотрел, оценил, если что – подремонтировал. Сможешь ведь?

Никаких трудностей Том не видел.

– Сможешь – я тебя на руках носить буду. Главным моим помощником станешь. Парень молодой, одеться надо, девушку в ресторан пригласить надо, подарки купить…

Голова поплыла резко и неудержимо. Это не было минутной слабостью, когда посидишь, отдышишься, и всё пройдет. Такое чувство Том испытывал, когда ему удаляли аппендицит и давали наркоз. Все закачалось перед глазами, стало нереальным. Только яркие пятна ламп над головой… Они куда-то поехали, поехали… и пропали.

Пришёл он в себя в машине. Было холодно, он лежал на полу. Находился он тут не один – около десятка мужчин, наверное. Руки у него оказались связаны. У некоторых мужиков – тоже, но не у всех… Машина куда-то ехала, и быстро.

Потом были два года работы в Дагестане, на одном из тех самых пресловутых кирпичных заводов, куда чаще всего свозят «рабов». Ни документов, ни телефона Тому, конечно, не оставили. И всем другим тоже. Работали по двадцать часов в день, спать уводили в подвал, где были набросаны матрасы. Кормили кашей – ячневой или перловой, похлебкой из варёной капусты.

В выходные ради забавы устраивали бои рабов. Наградой победителю становились объедки со стола хозяев. Желающие всегда находились. Тома драться заставляли – потому что он был молод, хорошо сложен. Сначала его мог побить кто угодно – он не способен был всерьёз поднять на кого-то руку, бить наотмашь живого человека. Потом – озверел. Когда увидел, что его самого готовы изметелить до полусмерти. За лишний кусок хлеба. Причём те, с кем он в эту ночь рядом спал, укрывался одним рваным одеялом.

Том стал молчалив, замкнут. На драку не вызывался никогда, но когда начинался бой – в противника вцеплялся зверем. Ему давали миску с котлетами, могли дать шашлык или плов. Сперва он отказывался, просто отворачивался, потом стал брать. Он мечтал выжить, сбежать…

Ещё в первые дни, когда их только привезли на этот завод, сбежал один из старых рабочих, видимо, доведённый уже до ручки. Как потом узнали, он дошёл до поста ГАИшников, попросил помощи. Но здесь всё у всех было куплено, и те же «защитники» в погонах позвонили хозяевам, чтобы забирали своего беглеца.

А потом дядьку наказали публично – связанного, раздетого – бросили в догорающий костер, разведённый во дворе. Том этого никогда не забудет. Этих криков – нечеловеческих, животных… Того зрелища, на которое заставили смотреть. Вот, мол, что с вами будет, если тоже посмеете.

Говорили позже, что дядьку вытащили из костра ещё живого, облили водой, загрузили в машину, провезли несколько километров и бросили у крыльца сельской больницы. Выжил ли он – Бог весть. Так что стоило трижды подумать, прежде чем решиться на побег. Без документов, не зная дороги, не зная даже, где этот растреклятый завод находятся. И довериться кому-то, чтобы бежать вместе – тоже было страшно. Здесь люди теряли человеческий облик, каждый мог сдать…

Спастись Тому удалось чудом, но благое ли это было чудо? Во время одной из драк противник ударил его палкой по голове Точнее по лицу с размаху. Рассёк бровь. Мир исчез, вокруг стало темно. Когда он пришёл в себя – перед глазами была та же темнота.

Его притащили было в подвал, дали отлежаться. Но он понял нутром – это серьёзно. Он ослеп. Через пару дней зрение стало возвращаться – по чуть-чуть. Том различал цвет и тьму, видел контуры предметов. Но он решил играть ва-банк, до конца разыгрывать незрячего. Лежал, свернувшись клубком. Если нужно было встать – двигался наощупь. Это был большой риск. Даже если бы его не раскрыли, его попросту могли не отпустить, а убить, чтобы он никому не рассказал, что здесь творится.