Татьяна Свичкарь - Уходить будем небом

Они с Андреем сядут на своих железных коней и поедут к коням настоящим.

Лиза ставит перед ним глубокую тарелку с супом, который исходит паром. Суп острый, он согревает и обжигает, от него капли пота выступают на лбу и душа нараспашку.

– Ты скоро едешь? – спрашивает Том.

– В пятницу, – Лиза стоит у плиты, караулит турку с кофе. Кофе тоже будет необыкновенным – с миндалём и ликёром, – Я на сутки остановлюсь у Тамары, а на другой день к вечеру – на паром. Они все говорят: «Ты сошла с ума…»

Лиза непременно уезжает несколько раз в год. Ей чуть за восемьдесят, но худенькая, лёгкая, она не чувствует своего возраста. У неё летящая походка, и такой же – как она говорит – «летящий» склад ума. Ей хочется увидеть всё, что она в этой жизни может ещё успеть.

Обычно она уезжает в родной Питер, останавливается у школьной подруги Тамары. Они в разговорах взахлёб проводят ночи, не спят, конечно. Вспоминают прошлое, рассказывают – каждая о своём – нынешнем, и мечтают о будущем.

А утром Тамара провожает Лизу на железнодорожный вокзал, или в аэропорт, или, вот как сейчас, на огромный корабль-паром. Особенно возмущает Лизу тот факт, что некоторые туристические фирмы требуют, чтобы с человеком её возраста ехал кто-то сопровождающий.

– Ну и кого я потащу – Тамару? Она терпеть не может выбираться из дома. Едет на вокзал только ради меня…

К тому же, Тамара весила как три Лизы. Через десять минут ходьбы неторопливым шагом у неё начиналась отдышка.

– Взять Дианку? Она будет сходить с ума из-за своей писанины и заказчиков. Да ещё у неё мания меня беречь: «Лизочка, сядь, отдохни. Лизочка, а может не стоит подниматься так высоко в гору? Лизочка, жарко. Лизочка, холодно». Тьфу на неё, – добрым голосом сказала Лиза, поставила на стол две чашки с кофе и присела, наконец.

– Но тебя она хорошо прозвала, – неожиданно сказала Лиза, – Сколько лет живёшь, столько и думаю – тебе идёт.

Имя родилось неожиданно. Придумала его Диана. Настоящее имя Тома было – Анатолий. В тот день они были в гостях у тёти Лизы и дяди Володи. Лиза играла на пианино. Играла дл взрослых. Но маленький мальчик, который ещё только учился ходить, приковылял на своих толстых ножках и стоял, слушал, держась за дверь.

Все говорили, что они с Лизой похожи. У обоих глубоко посаженные, по-цыгански яркие, чёрные глаза. Они обжигают цепким взглядом.

А Дианка лёгкая, маленькая, вихрастая голова как одуванчик – показала на брата пальчиком и сказала:

– Смотрите, смотрите, он как та жаба – Том, которая – помните – любила музыку и всегда приходила ее слушать. В книге у Софьи Радзиевской.

С тех пор и пошло – Том.

Те, кто знал их семью, считали их обоих несуразными – и Лизу, и Тома. Лиза – по мнению общества – должна была продать дом и дяди Володины картины, купить маленькую комнату, жить тихо, незаметно. Тратить проценты со сберкнижки на лекарства и на подарки детям. Вместо этого Лиза отправлялась путешествовать. В прошлом году сподобилась взойти на ступени замка Дракулы в Румынии. Сейчас вон решила отправиться в морской круиз, посмотреть Скандинавию. С детства он бредит сказками Андресена.

Том представлял, как это будет. Узнав, сколько Лизе лет (если узнают), ей предложат возлечь на шезлонг где-нибудь в уютном уголке палубы, а в ресторане начнут предлагать диетическую еду. И будут разговаривать погромче – сочтут, что она плохо слышит – из уважения к старушке.

Лиза просмотрит меню, выберет коктейль, который ещё не пробовала, и самое труднопроизносимое блюдо. До сих пор Лиза говорит легко и быстро, любую скороговорку оттарабанит, не задумываясь. Официант же, наверняка, будет запинаться, повторяя заказ. Если на палубе затеют спортивную игру, Лиза будет свистом подбадривать понравившегося участника. А если кто-то решит стать её спутником в прогулках по кораблю, она загоняет его, живо интересуясь всем, что будет попадаться им по пути. На шезлонг она приляжет поздним вечером, опять-таки с коктейлем в руке, чтобы перед сном полюбоваться на звёзды.

– Я каждое утро думаю – вот ещё один день, – говорит Лиза, – У меня есть ещё один день. А вдруг он последний? Я хочу успеть всё, сразу всё.

По мнению окружающих, Тому нужно было бы устроиться на работу. Он сечёт в технике и компьютерах как бог, он мог бы зарабатывать ещё те деньги. Также ему давно пора бы жениться, иметь пару детей – мальчика и девочку. Конечно, машину. И каждый год ездить в отпуск в Турцию или Египет, а может даже в Таиланд или ГОА.

Учась в институте, Том тратил свою жизнь довольно беспутно. Играл в институтском театре, его даже занесло в школу фотомоделей.

– Нашли мачо, – фыркала Лиза, – Но врождённый аристократизм не отнимешь. Моя кровь…

Том был высокий, стройный, изящный. От мачо – нос сильной лепки и пухлые, чётко очерченные, очень выразительные губы. Девочки готовы были бы – и уже пробовали – вешаться на него и складываться штабелями, особенно в эпоху его работы моделью. Но его это вроде бы не интересовало.

Было время, что он рвался из города, уезжал к родителям в Москву. Вернулся года через два, Лиза его тогда не узнавала. Постаревший, хотя ему не было ещё тридцати. И пил, не за компанию, а просто, чтобы напиться. Это было единственное время, когда Лиза не держала дома вина, потому что знала – он выпьет всё, сколько есть. Потом его накрыла депрессия, он бродил бесцельно по городу, не работал, почти не ел. Почернел и всё молчал. Один раз пришёл совсем поздно, среди ночи, пьяный в зюзю и замерзший как ледышка. После этого тяжко заболел воспалением лёгких. Им с Дианкой врачи запретили выхаживать его дома, они как собаки дежурили в больнице, под дверью.

Выздоровев, Том снова уехал в Москву, хотя у Лизы было чувство, что она провожает его туда, откуда он уже не вернётся. Но через два года он приехал. С деньгами. По их провинциальным меркам – довольно большими деньгами. Но их оказалось мало. Он продал ещё квартиру – свою по-холостяцки запущенную «однушку». И купил хутор в недалёком отсюда селе, маленьком и живописном. Даже летом народу там было немного. В эти края туристы ехали к морю, а там моря не было.

Том купил лошадей. Первую свою полудюжину – крепких, не слишком красивых бурятских лошадок. Выносливых, но у Тома эта выносливость не служила им для выживания… Несчастные «братья меньшие», развлекающие праздных отдыхающих на берегу моря! Жарятся на солнышке попугаи, изнемогают на плечах хозяев обезьянки, покорно ждут следующих седоков кони со стёртыми спинами.

Том не гнался за деньгами, не отвозил бесчисленных, изнывающих от скуки туристов, к живописным водопадам или в винодельческие хозяйства. Он скорешился ещё с одним странным дядькой. Константин Юрьевич Ровинский, КЮР, был учёным, но учёным не удел. Зато он знал тысячи местных легенд, мог рассказать историю каждого здешнего камня, а экскурсии превращал для зрителей в сущий спектакль – размахивал руками, пел песни степняков, рассказывал байки, изображал прыжок из засады или рычанье тигра. Ходили уже не столько на экскурсию, сколько на этот спектакль.