Геннадий Мещеряков - На страницах юмор, шутки, а в душе тоска. Книга в трех частях

– Сначала меня колдуньей называли, а сейчас ведьмой кличут. После того случая с ямой. – Черт знал об этом случае.

Когда бабки не было дома, внук с одноклассниками вырыл во дворе яму, прикрыли ее сушняком, чтобы не заметила бабка и провалилась туда, а сами притаились за забором и прильнули к щелям: интересно же.

Набралась в яме вода и просочилась сквозь саманную стенку сарая. Бабка обо всем догадалась и решила использовать ситуацию с выгодой для себя, укрепить веру болтливых селян в свои колдовские чары. Воздела свои руки к бездонному в тучках небу и, как показалось подросткам, сдвинула их.

– О, Мефистофель, прошамкала она, – подскажи, где поставили мне ловушку негодные дети. – И загремел гром, сверкнула молния.

У подростков от страха поднялись вместе с кепками волосы и бросились они, вопя, по сторонам.

В деревне узнали в тот же день о происшествии. «Это же надо – тучи стягивает, гром – молнии вызывает». Даже учительница естествознания в первый раз перекрестилась – «хуже не будет».

– Хочешь стать бессмертной и жить с нами, пройди три испытания, – сказал ей при следующей встрече черт. Посиди-ка ты в погребе с недельку, это первая ступенька в преисподнюю. Я закрою его для надежности, чтобы не гневить Сатану, всякое может быть. Еды в погребе полно, но много не ешь, привыкай, в аду суп не варят.

Через неделю вернулся черт, открыл погреб, вытащил наверх полуживую старуху.

– Молодец. Теперь ты должна просидеть в земляной яме, которую вырыл внук, до тех пор, пока не выпьешь ведро своего самогона, обязательно с табаком. Разрешаем тебе взять с собой банку соленых огурцов.

Ушел черт, села старуха в яму с водой.

В деревне слышали, как пела ночью в огороде, или ворожила, ведьма. И в другие дни не переставала пугать селян. Раздавались то «во саду ли, в огороде», то «огней так много золотых…».

– Что с ней? – спрашивали внука Алешку, который работал на уборке урожая в другой бригаде, тот только пожимал плечами и ухмылялся.

– Даже герои сказки всегда выполняют три задания, – успокаивал старуху черт, явившись к ней из чулана. «Откуда хошь может вылезти. Еще бы – нечистая сила!» – гордилась она своей дружбой с бесом.

– Надо будет тебе теперь покаяться в грехах перед односельчанами. Дочь твоя в нашей бесовской секте – перед ней не надо извиняться, а вот перед своим внуком обязательно. Поняла? Возьми в руки метлу, будешь ломать ее пред всеми по прутику. Если не попросишь прощения, не пройдешь обряд посвящения в настоящие ведьмы.

Стояло бабье лето. Солнышко пригревало землю, одарившую людей хорошим урожаем. Амбары полнились зерном, погреба ломились от овощей и фруктов. По такому случаю собрались на деревенской площади крестьяне. Приставили друг к другу задами грузовики – вот тебе и сцена. Хор теперь не был в моде, распался на дуэты, соло. Голосили бабы, но посматривали на сбивающихся в кучки мужиков.

Все замолчали, увидев поднявшуюся на подмостки ведьму с метлой.

– Каюсь за все свои грехи, за то, что обижала дочь и внука. Перед всеми каюсь, кого пужала вот этой метлой. Простите. – Слова перемежались с треском переламываемых прутьев.

Стало так тихо, что все услышали легкий смешок за сценой, откуда вышел черт.

– Давай попляшем, бабка, – крикнул он и запрыгал козлом вокруг старухи.

«Черт и ведьма. Где это видано?», – послышались удивленные голоса.

– Это ее внук кочевряжится, у нас в училище черта играет в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Разыграл он старуху, – сказал Гришка. Но его никто не слушал.

Где достать миллион? Один, ушлый такой, советовал: да под ногами, нагнись и бери. Пытались у нас многие, даже предпринимательством занялись, инициативу проявили. Фига!

Всегда деловым был бывший электромонтер Витька Смыслов, изучал коньюнктуру рынка, обстановку. Закрыли общественные бани, он сразу смекнул: надо построить собственную. Сказано – сделано, такой он решительный и смелый. Даже ходит как петух, качая головой снизу вверх. Впечатление усиливалось, когда надевал когти и двигался от столба к столбу.

Прогорел, как заготовленные для бани дрова: многие соседи уехали в другие места на заработки, рядом даже стояли брошенные дома. Никакого навару.

Второй, по фамилии Беспалый, открыл рискованный бизнес: стал вечерами кидаться под машины. Прибыль – с гулькин нос: на лекарство много денег уходило. Однажды не увернулся, и лежит теперь в гипсовом панцире, двигаются только веки и язык.

А таксиста – анархиста Махно, так его прозвали, избили пьяные мужики. То ли цену за проезд заломил, то ли отказался везти. До сих пор заикается и ходит вприсядку словно пляшет. Нам смешно, а ему уже не до предпринимательства. По слухам, отдубасили его завистливые конкуренты, но кто его знает.

Думал я день, думал другой и надумал. А что если создать детективную службу «Янус двуликий», которая бы вскрывала другую темную сторону человека, его второе «я». По моральному кодексу капитализма это вполне возможно. Человек двуличный: семьянин – ловелас, честный – вор, справедливый – лгун, и таки далее, и таки далее, как говорит наш уважаемый глава администрации Зайцев.

В службу вошли сокращенный фотокорреспондент местной газеты Птибурдуков, уволенный из органов сыщик Богомазов, по прозвищу «ресторанный капитан». Водку в питейном заведении ему наливали для конспирации в компот, знали об этом все и посмеивались. Третьим был, как всегда и везде, я, умеющий раскрыть душу самому дьяволу.

Составили список самых богатеньких, собрали на каждого досье: куда, когда, на какие деньги, где?

Выехали с Птибурдуковым в санаторий «Светлана». Сразу удача: 99,9 процентов жен, кроме хромой учительницы Альбины Биктимировны, наставили рога своим мужьям, а в звонках домой вздыхали: любят, соскучились. Какое двуличие, притворство, волна капитализма обдала и вторую половину нашего общества, вероятнее всего, с ног до головы. Лучше уж сказать: еду развлечься, поедешь в другой раз и ты, мой дорогой.

Все об этом знают, но делают вид, что ничего не происходит. Лопочут с трибун и без них о крепкой семье, о чести и совести, а в глазах шашлык и много – много пива.

Чтобы бороться с таким двуличием, и была создана наша служба.

Он был маленький пухленький человечек с большим карманом, работал директором детского дома. Крал все, что плохо лежит и стоит, для своих любимых детей Мани, Тани и Ани, для его молчаливой женушки, у которой при таком богатом рационе почти не было подбородка, и в профиль она напоминала воблу. Интуиция подсказывала ей: не все ладно в их благоустроенном мирке, надкусывали ее пончика другие женщины.

Собрали мы на него компрометирующие материалы и говорим: – Иван Семенович, конечно, любви все возрасты покорны, но зачем же с девочками – моложе дочек. И ему под нос, утонувший в щеках, бросаем эротические снимки. Рассказали о разговоре с женой, о ее тайных мыслях. Если он заведет курортный роман или, не дай Бог, изменит, она отрежет ему секатором все, что осталось и выбросит в окно вместе с ним.