Михаил Александр - Кордон. Повесть и рассказы

– Да почему должно не получиться, – всё так же раздражённо проговорила Ксения, и я с облегчением понял, что не был причиной её недовольства. Очевидно, спор у них начался задолго до того, как они переступили порог моего дома.

– Мы взяли палатки, – как ни в чём не бывало продолжил Марк, – взяли запас еды на два дня. Возьмём воду. Наполним у вас бутылки.

– Пожалуйста, – я указал на кран.

Вода поступала из скважины и была пригодна для питья.

– Спасибо. Если понадобится, можем и на три дня растянуть.

– Три дня? – Ксения уставилась на Марка и перестала жевать. – Ты издеваешься?

Мне стало не по себе от её тона.

– Ксюша, я же говорю, это крайний случай.

Она ничего не ответила. Я опять обвёл глазами всех четверых. Ксения уставилась в тарелку. Павел по-прежнему не замечал нас. Он исследовал пространство, наш разговор мало интересовал его. Лиза временами смотрела на Павла, надеясь, очевидно, перехватить его взгляд, – но безуспешно. Всё выглядело так, будто эти четверо случайно собрались за одним столом. Мне хотелось как-то разрядить обстановку.

– Могу я спросить, почему вы выбрали для поездки такое позднее время?

– Отпуска не совпадали, – ответил опять Марк.

Ксения снова перестала жевать, подняла голову и вроде бы хотела что-то возразить, но потом передумала. На ней была ярко-жёлтая флисовая кофта на молнии, которая эффектно подчёркивала черты лица и, по-видимому, соответствовала горячему темпераменту. Сидящая рядом Лиза была облачена в похожую кофту бирюзового цвета и казалась, напротив, полюсом холода. Серо-голубые глаза и светлая кожа усиливали это ощущение.

– У вас есть связь? – я имел в виду рацию или спутниковый телефон, поскольку сотовая связь даже в районе моего дома не работала, вышка была только в посёлке.

– Связь? – Ксения посмотрела на меня с явным недоумением, будто я спросил что-то неприличное. – Вы что, все сговорились? Послушайте, тут же и трёх с половиной тысяч нет. О чём вообще речь? Мы просто сходим туда и обратно, вечером вернёмся.

Я не знал, как себя вести.

– Ксения, – я старался говорить без вызова, тщательно подбирая слова, – я не сомневаюсь в ваших возможностях. Это обычные вопросы, которые я задаю всем группам, выходящим на маршрут. И, прошу простить мою навязчивость, я знаю, что рекорд восхождения на эту вершину составляет девять с половиной часов в оба конца. Летом, в ясную погоду и, разумеется, без всякого снега. А световой день, если учитывать и неглубокие сумерки, в которых ещё комфортно идти, сейчас длится всего-то чуть больше десяти часов.

– Девять с половиной часов? – казалось, мне, наконец, удалось поколебать её уверенность.

– Да, именно так. И это спортивное восхождение на скорость. Я засекал по этим часам, – я повернул к ней запястье и показал часы, словно это что-то доказывало. – Ручаюсь, что за последние тринадцать лет это наилучший результат.

Ксения вновь промолчала.

– Лучшие места для ночёвки, если она вам потребуется, – продолжил я, дипломатично выделив это «если», – в начале и в конце плоскогорья. Вы увидите, там две небольшие поляны по левой стороне. В середине плоскогорья тоже можно найти место, пусть даже и на тропе. На начальном и заключительном подъёме остановиться негде. Воды нигде нет, если только не сможете натопить из снега.

– Спасибо, мы вроде бы всё это изучили по описаниям, – сказал Марк. – Но хорошо, что вы подтвердили. – А как дела с маркировкой?

– На первом подъёме на камнях должны быть сине-красные флажки, – ответил я. – Но, конечно, если выпадет снег, флажков вы, скорее всего, не увидите. Их старались наносить, где возможно, на контруклоны, но метель часто залепляет все поверхности. На плато смотрите на высокие останцы. Последний подъём по гребню, там потеряться трудно. У вас есть GPS?

Марк кивнул.

– Тогда советую сохранять точки время от времени. Как минимум, сможете по ним вернуться. При такой погоде видимость будет не очень.

Опять повисла пауза. Я разлил по кружкам остатки чая.

– Кстати, я и на двух тысячах никогда не была, – сказала вдруг Елизавета.

Они попросили две спальни, и я, разумеется, не стал им отказывать. Выдал постельное бельё, полотенца, халаты. Договорились, что к половине седьмого я приготовлю завтрак. Они пошли готовиться ко сну. Сначала я тоже собирался спать, но нога ныла нестерпимо. Принял обезболивающее. Потом устроился в гостиной у камина в одном из кресел с книгой в руках и стал ждать, пока подействует таблетка. Огонь ещё горел ярко. Было около одиннадцати вечера, когда все четверо скрылись в своих комнатах: Марк и Ксения в одной, а Павел и Лиза в другой. Все четверо пожелали мне спокойной ночи. На улице по-прежнему дул сильный ветер, периодически начинался дождь, переходящий то и дело в какую-то твёрдую крупу, неприятно барабанящую по стёклам. Боль всё не унималась. Глаза скользили по страницам, но я не мог вникнуть в содержание. Мысли постоянно возвращались к вечернему разговору. Если бы я верил в предчувствия, то сказал бы, что меня мучило предчувствие беды, и источником этой беды представлялась не столько погода, сколько очевидный конфликт, раздирающий эту маленькую группу. Природу конфликта я пока не мог разгадать. После короткого разговора за ужином от первого впечатления двух дружных пар не осталось и следа. Но разве люди, не ладящие друг с другом, собираются вместе в горы, пусть и ради однодневного восхождения?

Неожиданно дверь одной из спален открылась, и на пороге показалась Ксения. Она была всё так же в белоснежном банном халате и, казалось, не ложилась. Осторожно притворив за собой дверь (я заметил, что в комнате за её спиной совершенно темно) и не говоря ни слова, Ксения уселась во второе кресло недалеко от меня. Она была босиком и вытянула ноги к камину, очевидно, чтобы согреться. Отблески огня в камине ложились на гладкую, чуть смуглую кожу. Наваждение было настолько сильным, что я не мог отвести взгляд. Боль и книга исчезли. Ксения смотрела на огонь. Так продолжалось, наверное, минуту или больше.

– Простите меня, – сказала она, по-прежнему глядя в камин.

– Не думаю, что вы должны извиняться.

– Я говорила с вами слишком резко, хоть вы и не заслужили.

– Я только хотел предупредить вас. Вы взрослые люди, и остальное – ваше дело. Хотя, честно говоря, я недолюбливаю спасателей. Они не снимают обувь и очень много едят.

Она впервые посмотрела на меня и улыбнулась.

– А вы не так просты, как кажется на первый взгляд.

– Вы думаете, те, кто так просты, могут почти безвылазно прожить тринадцать лет в этой глуши?

– Кем вы были раньше?

– Разве это важно?

– А что важно?

– Не знаю, думаю, важно, насколько хорошо вы экипированы и подготовлены. Допустим, вы лично – подготовлены. Но что насчёт ваших спутников?