Михаил Александр - Кордон. Повесть и рассказы

Задавая этот вопрос, я только высказывал своё беспокойство, вовсе не собираясь влезать в их тайны.

– Павел – спортсмен.

– Ну, вы же понимаете, что это не имеет решающего значения.

Она подвинулась ближе ко мне и перешла на шёпот. Я ощутил лёгкий аромат её тела. Ветер не унимался – пожалуй, при таком шуме снаружи теперь нас точно не могли слышать в спальнях, даже если и не спали. А, может быть, это кровь шумела у меня в ушах?

– Не волнуйтесь, парни пойдут за мной куда угодно.

– Парни? – переспросил я, интонационно подчеркнув удивившее меня множественное число.

Контуры конфликта тревожно проступали в полумраке.

– Конечно, – она улыбнулась. – А вы как думали?

– Я ничего не думал, – сказал я, всё ещё не сводя с неё глаз. – Я впервые увидел вас три часа назад. У меня не было времени думать.

– Медленно думаете, – сказала она на сей раз совершенно беззлобно и опять замолчала.

Нас разделяло полметра искрящегося, перегретого пространства. В камине что-то трещало и обрушивалось.

– Ну, а что Лиза? – спросил я, овладев, наконец, собой. – Она подготовлена?

– Посмотрим, – ответила Ксения как-то слишком неопределённо.

Потом мы ещё несколько минут молчали, глядя на пламя. Очевидно, каждый думал о своём.

– А вы сами были на вершине? – спросила она вдруг.

– Двадцать три раза, – ответил я. – Точнее, двадцать два с половиной.

– С половиной?

– Да, с половиной, – нога болела всё нестерпимей, казалось, таблетка только усиливала боль.

– Это как?

– Говорю же, не люблю спасателей.

Она опять улыбнулась.

– И когда в последний раз?

– В крайний?

– В крайний.

– На днях будет восемь лет.

– На днях?

– Восемнадцатого октября.

Ксения будто бы что-то прикидывала в уме, а я уже безо всякого стыда любовался ею, ощущая странное превосходство. Вдруг она встала, повернулась ко мне, подтянула пояс халата…

– Мне пора спать, – сказала она. – Завтра трудный день, надо выспаться. В любом случае простите меня ещё раз за резкость. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Я неотрывно смотрел ей вслед, пока она не растворилась в темноте спальни и дверь не закрылась за ней.

Кажется, в ту ночь я так и не смог заснуть. Будильник, поставленный на половину шестого утра, выдернул меня из какого-то полузабытья, в котором смешались боль, тревога, шум стихии и гипнотическое очарование моей собеседницы. К счастью, многолетняя привычка к раннему подъёму победила, не то я легко мог бы проспать. Спустился вниз (моя комната располагается на втором этаже), стараясь не шуметь, но гости уже не спали: из комнат слышался шум и голоса – очевидно, они собирали вещи. К половине седьмого завтрак, как и было условлено, стоял на столе. Ребята тоже появились минута в минуту. Казалось, от вчерашнего напряжения не осталось следа. Все они уже умылись и выглядели столь же весело и беззаботно, как и в первую минуту на пороге моего жилища.

– Светает около восьми, – сказал я. – Сегодня погода вроде потише.

– Мы выйдем в четверть восьмого, – ответил Марк.

Они быстро ели.

– Вам чай или кофе? – спросил я.

– Странно, что вы предлагаете кофе, хотя не предлагаете вино, – сказала Ксения. – Кофеин настолько же вреден перед восхождением, как и алкоголь.

– Вы предпочли бы апельсиновый сок? К сожалению, у меня только из пакета. Апельсины нынче не завезли. Ещё есть минеральная вода.

– Да, это лучше.

Я открыл то и другое, кажется, они их смешали.

– Не забыли воду? – напомнил я, когда скромная трапеза подошла к концу.

– Сейчас наберём, – спохватился Марк. – Ребята, у каждого из вас по две двухлитровые бутылки, – обратился он к своим спутникам. – Наполните их, пожалуйста, целиком.

Ксения только пожала плечами. Было ясно, что она считает такой запас излишним, но спорить не стала. Они набрали восемь бутылок и уложили их в подвалы своих уже собранных рюкзаков, стоявших в гостиной. Потом вышли в прихожую и стали одеваться. Марк облачился в свой сине-оранжевый костюм, затем подал Ксении огненно-красную куртку. Павел надел куртку тёмно-зелёного цвета и подал Лизе её светло-голубую. Потом они стали шнуровать ботинки. Стараясь как-то унять нарастающее беспокойство, я отметил про себя, что в части одежды и обуви они экипированы как полагается. Шапки, перчатки, треккинговые палки, светозащитные маски, налобные фонари – всё было на месте. Оставалось надеяться, что внутри рюкзаков у них не бесполезный хлам, а действительно необходимые тёплые спальники, палатки, горелки, посуда… Объём рюкзаков оставлял надежду, что всё нужное могло там поместиться. У Лизы рюкзак был чуть меньше остальных, и это тоже почему-то успокаивало.

– Фото на память? – спросил я.

– Отчего же нет, – согласился Марк.

– А разве это не дурная примета? – забеспокоилась Лиза.

– Ну, у нас же не полёт, – возразил Павел рассеянно, по-прежнему глядя куда-то вдаль. – И вообще, всё это – вздор.

Я притащил фотоаппарат, они выстроились в ряд, обняв друг друга за плечи. Часы над дверью в гостиную показывали пять минут восьмого. Я нажал на кнопку.

– Мы даже чуть раньше времени, – заметила Лиза. Было видно, что она волнуется больше других.

Потом они натянули перчатки и шапки, надели и включили фонари. Я открыл дверь. На улице было ещё совершенно темно, только справа на фоне горы небо, казалось, начало немного светлеть. Ветер будто бы слегка утих, дождь тоже прекратился, но звёзд не было видно. Они уже спустились с крыльца, когда Ксения вдруг обернулась.

– А с вершины вниз есть какой-то другой путь? – неожиданно спросила она.

Я успел заметить, что Марк посмотрел на неё с тревогой и удивлением.

– Теоретически там много тропинок, – ответил я. – В летнее время можно спуститься с плато прямо в посёлок. Есть пути и на восточный склон. Но все они более крутые и опасные, чем традиционный маршрут. В это время года я бы не советовал…

Она махнула рукой, давая понять, что продолжать мне не следует.

– В конце концов, если вы стремитесь избежать встречи со мной, то всегда можете просто пройти мимо. Хотя был бы признателен, если бы вы дали знать, что благополучно спустились вниз.

– Я не это имела в виду, не обижайтесь.

– Меня не так легко обидеть. В добрый час.

Нестройный хор ответил мне. Ещё несколько минут, стоя на пороге и постепенно замерзая, я наблюдал, как их яркие фигуры растворяются в темноте. Вскоре пятна фонариков заплясали на первых камнях подъёма. Убедившись, что более ничем не могу им помочь, я вернулся в дом.

Первым делом я постарался уничтожить следы их присутствия. Вид грязных тарелок, хлебных крошек, стаканов с остатками сока и минералки причинял почти физическую боль. Казалось, я могу разглядеть отпечатки пальцев и следы помады на стаканах девушек. Никакого рационального объяснения моему беспокойству не было, с ними определённо ничего ещё не случилось, но мне казалось, что я роюсь в вещах покойников. Тяжёлое чувство надвигающейся беды не рассеялось и после того, как кухня была практически стерилизована, все поверхности протёрты, а посуда дважды перемыта. Чтобы окончательно замести следы, я ещё пропылесосил пол, стараясь собрать невидимые волоски и частички их кожи. Я понимал, что мной овладело какое-то непонятное помешательство, но ничего не мог с собой поделать. Потом, преодолевая внутренний ужас, я прокрался в спальни.