Поль Монтер - Непристойная рукопись

– Ах, дрянь! – громким шёпотом воскликнул он, откладывая прочитанный листок. – Не думал, что кроме вечного желания телесных наслаждений ты отважишься на убийство! Это ужасно – отравить родного отца! Ну, парень, ты ещё хуже, чем я мог предположить! Быть развратником одно, а стать убийцей – совершенно другое. Конечно, я понимаю, твой папаша был слишком строг и зануден, но неужели свобода может добываться столь страшным способом?

Эжен лёг на кровать и задумался. Маркиз, несомненно, заслуживает каторги, или петли. Хотя… взять самого Бланшара – сколько раз он мечтал о смерти тётки? Да, но он же не собирался её убивать, а она заслуживает такого поступка гораздо больше, чем несчастный папаша Дефорж. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Вновь красавчику Патрису повезло: яд, что принёс его любовник, не оставлял следов и, стало быть, опасаться разоблачения не приходилось. Хм, а будь такой яд у него самого, решился бы он на преступление? Эжен закинул руки за голову и уставился невидящим взглядом в закопчённые балки потолка. И уже засыпая, он вдруг подумал: найдись только вариант совершить похожее преступление без опаски угодить на виселицу, он непременно воспользовался бы им.

С этой ночи в душе молодого человека произошло изменение. Словно за несколько часов из вечно хмурого неудачника он чудесным образом превратился в хладнокровного человека, что готов идти к цели любым путём. Ему казалось, что автор дневника вместе со своим любовником, так же не отличавшимся добродетелью, прочно поселились в нём, исподволь нашёптывая самый верный способ решения. Иначе как объяснить, что все его шаги стали рассчитаны до малейших деталей? Право же, он никогда не мечтал завести друзей, ибо не видел в дружбе ничего стоящего. Но быть в приятелях героев дневника согласился бы без раздумий.

Побродив с четверть часа возле дома тётки, Бланшар дождался служанки, выходящей за провизией.

– О, Вероник! Как поживаешь? – добродушно улыбнувшись, воскликнул он.

– Ах, сударь! – удивлённо вскинула глаза девушка. – А мадам решила, что вы давно скончались с голоду. Представляю, как она рот откроет от удивления, расскажи я о встрече.

– Оставь, глупая. Ей вовсе незачем знать. Пусть думает, как угодно. Я и не собирался напрашиваться с визитом. Совсем другое дело привело меня к дому, – при этих словах, Эжен постарался придать голосу смущение.

– Искали работу, сударь? – с любопытством спросила служанка.

– Нет, Вероник, – грустно покачал головой Бланшар. – Ты не поверишь, но я… я искал встречи с тобой.

Девица приоткрыла рот, и невзрачное лицо её порозовело.

– Послушай, Вероник, сделай мне одолжение, неподалёку неплохой кабачок, мне хотелось бы поболтать с тобой немного и угостить стаканчиком вина.

Служанка тупо помолчала, перекладывая корзину из одной руки в другую, но, оглянувшись по сторонам, согласно кивнула. Она семенила рядом с высоким спутником, пытаясь понять, с чего на неё свалилось столь заманчивое приглашение. И, поглядывая на Эжена, убеждала себя, что парень он вполне симпатичный, и хотя он худ, словно колодезный журавль, пальто скрывает это недоразумение. Теперь ей казалось, что и слишком длинный нос вовсе не смешон и придаёт своему хозяину благородства. Уж куда лучше свиного пятачка подручного зеленщика, что вечно насмехается над ней. Вероник не могла похвастать успехом даже среди кучеров и ремесленников. Если на неё и обращали внимание, то только двух случаях: или ухажёр едва держался на ногах хватив лишку, или когда все более смазливые работницы давали незадачливым искателям амурных приключений от ворот поворот. И теперь она таяла от радости, представив, как все разинут рты, узнав о её воздыхателе. Ах, господин Эжен так проникновенно рассказывал о своих чувствах. Никакого сравнения с грубыми мужицкими ухватками простых работников.

Эжен шёл домой, насвистывая весёлую песенку. Чёрт возьми, получилось! И первый шаг оказался проще, чем он ожидал. Удивительно, как женщины охотно развешивают уши. Эта белобрысая дурочка проглотила всю ложь и не поморщилась. Со смеху помрёшь, как быстро девицы верят любым россказням, стоит только скорчить жалобную мину да начать лепетать про чувства. Пожалуй, во многом циничный любовник маркиза прав. Люди так наивны и не воспользоваться этим глупо. Молодой человек настолько гордился собой, что только оказавшись дома и пересчитав оставшуюся наличность, от души пожалел об истраченных на угощение Вероник деньгах. Больше ничего из его поступков сожаления не вызвало. Ну что же, пусть сегодня он выбросил на ветер четыре франка, дайте срок, – он сможет швыряться деньгами направо и налево.

Бланшар сам не заметил, как вовсе перестал возмущаться поступками героев дневника. Он стал находить их вполне приемлемыми и подчас даже забавными. Эжен с полным равнодушием отнёсся к тому, что вслед за отцом развязный наглец маркиз спровадил на тот свет зятя и сестру вместе с новорождённым младенцем. Он лишь пожал плечами. Если парень твёрдо озаботился стать единственным владельцем состояния, то чему же удивляться? Больше он не сострадал родне юного негодяя, а даже оправдывал его. Что и говорить, юный маркиз нашёл себе недурного учителя. Джулиан 2 2 Персонаж романов «Джулиан» и «Джулиан. Возвращение» П. Монтера был просто очарователен со своими едкими циничными размышлениями и насмешками над моралью. Каждая его фраза стоила того, чтобы вызубрить её наизусть и принять, как руководство к действию.

– Что-то мне сдаётся, что сеньор герцог сам дьявол во плоти, – пробормотал Бланшар, откладывая дневник и готовясь ко сну. – Только наивный дурачок, вроде тебя, Патрис Дефорж, мог этого не заметить, – и, упиваясь своей прозорливостью, молодой человек спокойно заснул.

Через неделю, к радости Эжена, Вероник, польщённая ухаживанием племянника хозяйки, отважилась на встречи под покровом ночи. Бланшар уверял, что изнемогает от любви, но никак не может пригласить возлюбленную к себе. Он живёт в приличном месте, и привратник, злющий старикан, страдает бессонницей. Жаль, но тайком проникнуть в дом нет никакой возможности. А тётка, хоть и отличается вздорным нравом, хлебнув микстуры, спит всю ночь напролёт, как убитая.

Комната служанки показалась Бланшару гораздо уютнее, чем его собственное жилище. По крайней мере, там было тепло и довольно чисто. Но кровать Вероник едва ли была шире лежанки молодого человека – разве что одеяло толще да простынь крепче. Эжен ни раз чертыхнулся про себя. Изображая пылкого любовника, он успевал наставить себе синяков на локтях и коленях, задевая спинку кровати и стену. Женские прелести служанки не слишком тронули его чувственность. Он утешался тем, что попросту заполучил женское тело даром. Задыхаясь в тесноте и прижавшись к любовнице, в страхе скатиться на пол, Бланшар кривил губы. Бедняжка Вероник, её грудь не торчала двумя аппетитными полушариями, как у дам и девиц в замке маркиза, а дрожала, словно желе, при каждом резком движении. Кожа грубая и шершавая, особенно на локтях и ладонях. И родинка на животе вовсе не выглядела пикантно, но напротив, вызывала у него брезгливое чувство, словно грязное пятно, о которое он может запачкаться. И дотронувшись до её вялых бёдер, он ни с того ни с сего вспоминал целые абзацы дневника, где Патрис с упоением описывал свой упругий зад, которым так восхищался герцог. И только окончательно возбудившись от картин чужой, порочной страсти, Эжен бесцеремонно наваливался на млеющую от любви служанку.