Леонид Левкович - Клуб «Апатия». Роман

Но все это для них, если не вторично по отношению к главному, всё той же работе, квартире, налаженному и сделанному как у всех быту, то существует параллельно и без первого существовать не может. Высокооплачиваемый компьютерщик очень увлечен дельтапланеризмом, без полетов он не мыслит своей жизни, впрочем, жить без них сможет. Он рад бы отдаться любимому делу полностью, но – работа, семья, карьера, и он вполне успешно совмещает и то, и другое. То, что для души и то, без чего нельзя (карьера, дом, семья), но для чего? Компьютерщик ответит: хотя бы для того, чтоб имелись деньги на любимое дело. Жить всё время в палатке под горой, с которой взлетаешь на дельтаплане, очевидно, невозможно.

Я отверг мысленно все эти кружки, которыми очень легко подменить реализацию той жизни, особенной и отдельной, о которой человек смутно догадывается в неопределенных мечтах и редких томных снах. Ведь даже у среднего человека порой возникает желание освободиться от своей обыкновенной кем-то или чем-то предложенной ему схемы жизни. Все эти кружки мне не подходят – они хитроумная подмена, компенсация.

Мне вспомнилось (я где-то читал или слышал), что под Самарой или другим каким-то городом в чистом поле стали вырастать лачуги. В этих лачугах стали жить, нет, не бомжи, а вполне нормальные, имевшие в прошлом налаженный быт, цивилизованные горожане. Они бросили свою цивилизованную жизнь и удалились на природу, чтобы жить примитивно вне цивилизации. Стали строить лачуги, копать землянки и в них жить. Сажали картошку, тратили сбережения и деньги от проданных квартир и тем питались. Обрастали волосами и соединялись с природой. Ни электричества, ни радио, ничего, никаких благ цивилизации не было, от всего отказались. Целыми семьями приезжали в это поле – в конце концов, там выросло небольшое поселение. Всех этих странных людей объединяла одна идея, которая была записана в какой-то книжке об отказе от цивилизации и возвращении к примитивному существованию на лоне природы. Данная книжка стала библией для всех этих беженцев. Вот неплохой пример иной жизни.

Правда, я сам не стал бы, конечно, никуда уезжать в поле… там, наверно, холодно и неуютно… это уж совсем экстремальный способ обретения самого себя. Можно и в городе в своих квартирах и на своих улицах жить по-своему.

В этот момент я увидел двух девушек-панков. Они выделялись из толпы безусловно. Взбитые розово-зелёные копны волос, густо обведенные черными тенями глаза, пирсинг в бровях и губах, на одной девушке – проклепанная косуха, на другой – укороченная солдатская шинель… девушки исподлобья недоверчиво и злобно смотрели на окружающий мир и куда-то шли. Одна девушка зыркнула на меня, и в глубине её глаз я увидел затаенный смех.

Я приехал домой, вошел в квартиру, уселся на старый диван. Мысли о серости и убогости жизни большинства не оставляли меня. Я подумал об «Апатии», о Ларисе, о Леонардо, об Агате. На Агате мысли мои задержались – мне нравилась эта девушка и даже больше того – своим присутствием, разговорами, самим своим существованием в одном со мной городе она делала меня свободнее. Мне как будто становилось просторнее дышать, когда я думал об Агате.

Два года назад Агата потеряла своего возлюбленного, вампира по имени Пашка. Они были вместе в общей сложности около пяти лет. Агата знала, что он является вампиром. Два года назад Пашка погиб при загадочных обстоятельствах. Но, по словам Агаты, погиб он не совсем, не окончательно, а только как человек. Теперь он – существо мёртвое и бессмертное, всецело вампир. Он продолжает присылать ей смс-сообщения из своего сумеречного мира, но всё реже и реже. Между тем Агата была на его похоронах, видела его тело в гробу и, безусловно, считает его мертвым, потерянным для мира живых навсегда. Все друзья Агаты воспринимают эту историю без тени улыбки.

Позавчера у меня был еще выбор, сегодня я сам для себя внутренне решил, что «Апатия» – это именно то место, где собираются люди, их не так много, живущие в каком-то своем странно-очаровательном замкнутом мире… то, что они отделились от всего остального мира, сделало их свободными, и я такой же, как они.

С особенностями мировоззрения посетителей «Апатии» мне еще предстояло познакомиться.

Пока я сидел на диване и размышлял, за окном стемнело. Я встал, включил верхний свет, прошел на кухню и там тоже включил свет. Наполнил чайник, поставил на плиту и зажег огонь. Прошел в прихожую к холодильнику, открыл его, дверца скрипнула, достал кусок докторской колбасы, банку концентрированного молока, брикет сливочного масла и принес все это на кухню. Ополоснул кружку и поместил в неё пакетик чая на ниточке с ярлычком. Ярлычок свесился за край кружки. Тут же на столе лежали три пакета лапши быстрого приготовления: один со вкусом бекона, два других со вкусом курицы. Я взял тот, который со вкусом бекона, разорвал и положил брикет сухой лапши в глубокую тарелку. Выдавил на лапшу растительное масло из одного небольшого пакетика, посыпал специями и солью из другого. Залив все это кипятком, я закрыл тарелку блюдцем и оставил запариваться. Пакетик чая в кружке, когда я туда налил кипятка, вздулся и всплыл, потом утонул. За окном темнела синева, окна многоэтажки вспыхивали золотом, слышались какие-то вскрики.

Мне очень не хватало в последние дни квашеной капусты. Я её не покупал, а привозил из деревни от родителей. Родители заквашивали её осенью в большой эмалированной кастрюле и оставляли на веранде. Ничего особенного – обычная квашеная капуста с морковью и без лишних приправ. Однако я всегда любил её, а в последнюю зиму я пристрастился к ней настолько, что даже пару раз видел её во сне. Жажду по капусте я обнаружил еще в сентябре, именно тогда она впервые мне приснилась – деталей сна не помню, помню только, что с удовольствием хрустел квашеной капустой вприкуску с какими-то другими блюдами.

Когда кастрюля была заквашена, я увез в город сразу полтора литра в полиэтиленовом мешочке и еще трехлитровую банку другой капусты, не из кастрюли – она была немного другого вкуса, сладковатая, но тоже ничего. Каждый свой прием пищи, что бы я ни ел, ко всему я добавлял капусту. Часто я делал из неё салат: шинковал репчатый лук, добавлял в капусту и заправлял всё растительным маслом, только обязательно нерафинированным, ароматным. Такой простейший салат мог служить самостоятельным блюдом, я уплетал его с большим количеством хлеба (лучше белого) целыми тарелками и запивал чаем. Каждый раз, когда я ездил в деревню к родителям, я привозил от них запас квашеной капусты. И, странно, она мне не надоедала – без неё, как без хлеба, я уже не мог есть все остальные блюда. Домой я ездил последний раз месяц назад, и запас капусты уже неделю как кончился. Я где-то слышал, что в квашеной капусте содержится больше витамина «с», чем даже в бруснике. А молочнокислые бактерии, содержащиеся в ней, способствуют пищеварению и поддержанию здорового бактериального баланса организма, что укрепляет иммунную систему. И это хорошо. Данный продукт не только вкусен, но и полезен. А китайцы открыли, что если есть квашеную капусту каждый день, то это неплохая профилактика птичьего гриппа. Сначала они вообще-то открыли это для какого-то своего острого китайского блюда из моркови и капусты, а потом экстраполировали и на вообще любую квашеную капусту.

Читать дальше