Леонид Левкович - Клуб «Апатия». Роман

– Ничего себе тебя вознесло! Тебе корона не жмёт? – с иронией спросил я.

– Нет. Ты не воспринимай буквально. Я говорю, что нет никого умнее меня, и это значит, что я как бы сама для себя критерий всего, я не могу ни перед кем преклоняться. Никогда не встанем на колени, потому что вовсе нет у нас колен. Добрые и смелые тюлени. А слушать, конечно, могу. Это значит, что есть только я и Бог, если он есть, но он есть, не может не быть. Там за чертой что-то есть непознаваемое. Раньше мы могли проникать туда и быть там, в божественной неосознаваемой интимности мироздания, а сейчас потеряли эту способность и, вообще, всегда чувствуем себя потерянными. В сущности, я очень одинока, поскольку не могу быть ничьей рабой и ничьей властительницей.

– Ты можешь общаться с себе подобными.

– Например, с тобой?

– Да. Мы ведь родились в один день. Ты веришь в гороскопы?

– Так, ради развлечения. Вот здесь осторожно, ветки. Я обычно здесь с фонариком хожу.

Агата достала из кармана мобильник и стала освещать его экранчиком дорожку. Слабый розовый свет не столько освещал путь, сколько придавал нам уверенности. Луна была закрыта многоэтажками. Мы наклоняли головы, проходя под низко нависшими липкими от сока кленовыми ветками. Когда мы добрались до более-менее освещенной местности, я спросил:

– А ты правда ездила в Шамбалу к Далай-ламе?

– Как тебе сказать… Это было духовное путешествие. Но до самого Далай-ламы я так и не добралась, хотя могла. Испугалась, наверно, – поняла, что еще слишком молода, хочу пожить, как все. Зато я преодолела Священный лес 108-ми искушений Майа и почти дошла до Возчего Малой Алмазной Колесницы.

– А это что такое?

– Чтобы дойти до Далай-ламы IV-го, сначала обязательно надо пройти лес 108-ми искушений Майа. После чего приходишь к Возчему Малой Алмазной Колесницы, который везет тебя на священную гору Кайлаш к Самваре, Возчему Большой Алмазной Колесницы, запряженной белым трехголовым слоном. Самвара везет тебя дальше, к Далай-ламе IV-му на самое небо. Или к любому из выбранных тобою Будд. Но большинство не преодолевает леса 108-ми искушений Майа.

– А откуда ты всё это узнала?

– Спросила у действующего Далай-ламы, то есть ХIV-го, Его святейшества Тэнцзина Гьяцо, океана-учителя, лауреата Нобелевской премии мира, – невозмутимо ответила Агата.

«Она, конечно, сочиняет, – подумалось мне, – но в её выдумках есть какая-то загадка».

– Ты что виделась с ним? – спросил я.

– Как тебе сказать… На физическом уровне – нет. Он явился мне в виде черного журавля и принес духовное послание с объяснением, что делать. Потом, когда я преодолела лес 108-ми искушений Майа, он снова пришел ко мне и похвалил, сказав, что за последние 10-ть лет я единственная, кто смог это сделать. Мне, конечно, было лестно, но дальше я не пошла.

– Почему?

– Поняла, что вопрос, который я хочу задать Далай-ламе IV-му слишком мелок для него и, в общем-то, саму меня не слишком волнует. Мне просто интересно было побывать в стране, которой не существует по общепринятому мнению – мифической Шамбале. Я думаю, что она находится на другом плане мироздания. По идее она может находиться и прямо здесь.

– Где?

– Вот здесь прямо, в этом дворе, – Агата указала на двор с песочницей, мимо которого мы проходили.

Мы шли вдоль ряда легковых автомобилей, тихих, спящих, с виду мертвых, но с взведенной сигнализацией. Автомобили казались очень холодными. Они ждали своих хозяев, которые с утра выйдут из девятиэтажек.

– Ты знаешь, – после короткого молчания сказал я, – я тоже живу в каком-то другом мире, не таком как все. Однажды в парке Гагарина я попал в очень странное место. Нет, внешне оно ничем не отличалось от всего остального леса, такие же сосны, кусты – снова отыскать его у меня не получилось бы. В том месте меня как бы всего перевернуло с ног на голову, и мир вдруг стал невероятно огромным и по времени, и по пространству.

– Ты тоже там был? А ты случайно дом не видел заброшенный?

– Какой дом?

– Ну дом… с окнами заколоченными. Вроде как бывшая лыжная база или еще что.

– Нет.

– Видимо, дом здесь не причем. Значит, получается, что ты тоже как бы живешь уже давно? Ты в каком веке родился?

– Точно не знаю. Но гораздо, гораздо раньше тебя. Ты даже не представляешь…

– До Рождества Христова?

– Еще раньше… мне сейчас около 100-та тысяч лет.

– Ого!

– Но это ведь только иллюзия… иллюзия духовного возраста. На самом деле мне 25, то есть уже двадцать шесть.

– Знаешь, что я думаю… что всё это – правда. У меня это произошло, когда я узнала, что Пашка умер, и чуть позже я взглянула на свою настоящую жизнь здесь и сейчас… по реальным меркам я только начала жить, но в сравнении с целыми веками, духовно ощущаемыми и явно присутствующими во мне и в окружающем мире, мне остался всего лишь один день. Сколько бы мне не было суждено еще прожить, 20 лет, 30, 40, 50 или 60-т – всё это будет теперь для меня одним длинным днем, днем 21-го века. А тебе, судя по твоему ощущению времени, и вовсе остался час. И что же нам делать в этот день и час?

– Послушай, а ведь ты права. Я так и чувствую всё это… Но если тебе остался день, это не значит, что он будет коротким и незаметным – он растянется на многие десятилетия – главное в этом ощущении то, что теперь все эти десятилетия ты не будешь спать. Проживешь их, как свой последний день. Как и я свой час.

– Нам по идее пора уже начинать писать мемуары, воспоминания о своей многовековой жизни.

– Да. Вот если б еще помнить всё хорошо.

– А ты не помнишь?

– Так, иногда какие-то отрывки всплывают.

– А я помню.

– Чем ты занималась в этот же день ну-у, скажем, 200-ти лет назад?

– 18-го апреля 1805 года… я занималась любовью… очень хорошо помню. Горели свечи, потрескивали дрова в камине, и мы…

– С кем? – я заулыбался.

– Со своим любовником в его родовом имении. Я тогда жила в Англии в графстве Сомерсет.

– И любовником твоим был граф?

– Да.

– А как его звали?

– Даймон. Только имя помню.

– А ты кем была?

– Проституткой, – со вздохом ответила Агата.

– Проституткой? И одновременно любовницей графа Даймона?

– Когда стала его любовницей, тогда перестала быть проституткой. Мне было 18-ть лет, и на мне висели одноглазая матушка и три малолетние племянницы. Мы жили очень бедно.

– А как ты стала проституткой?

– Пошла, да стала. Надо было где-то деньги брать. Образования у меня тогда не было.

– М-да… – протянул я. – А сейчас чем занимаешься?

– Нет, не проституцией, – со смешком сказала Агата, – сейчас работаю дизайнером. По рекламе. Закончила институт и работаю по специальности. Уже почти год как.

– Нравится?

– Конечно.

– А живешь где?

– Снимаю квартиру. Сейчас обойдем этот дом и станет виден мой дом и даже окна моей квартиры на 4-м этаже.