Виктор О'Коннелл - Сын Орла

Закончив чтение, Чарльз пригласил графиню осмотреть амулет. На круглый каркас, согнутый из ветвей красной ивы, была натянута «паутина», сплетенная из сухожилий какого-то животного. С каркаса свисали четыре шнура, свитые из конского волоса и украшенные маленькими орлиными перьями и кусочками полированной бирюзы в серебряной оправе.

С галантным поклоном граф протянул амулет собеседнице.

– Прошу вас, примите это в подарок, сударыня. Этот амулет – часть индейской коллекции в Ардуне, он хранился в нашей семье более ста лет. Пусть исполнятся все ваши добрые мысли, сны и видения, а также сны и видения индейских детей, которые находятся под вашей опекой!

Глаза Марии Консепсьон светились признательностью. Очевидно, военная хитрость графа сработала, потому что графиня сказала, что хотела бы увидеть остальную часть индейской коллекции. Она вспомнила, что Ардун расположен в Оксфордшире, и поинтересовалась, далеко ли от имения до Роллрайтских камней. Графиня давно мечтала посетить это сооружение – одно из самых древних и таинственных в Британии. Она была наслышана о жреческих обрядах бронзового века, которые проводились среди Роллрайтских камней около пяти тысяч лет назад, и о колдовстве, которое молва связывает с этим местом со средних веков и до наших дней.

После шести месяцев ухаживаний Чарльз взялся всерьез анализировать перспективы женитьбы на графине, как если бы речь шла о слияния двух торговых компаний. Несколько испанских титулов Марии Консепсьон – в том числе титулы маркизы и графини – были значительно старше его собственных. Ее принадлежность к ближайшему окружению генерала Франко в Мадриде, а также тесные связи с семьей будущего короля Хуана Карлоса были куда более значимыми, чем его собственный статус на Даунинг-стрит, 10 и в Букингемском дворце 45 45 Даунинг-стрит – небольшая улица в центральной части Лондона, где в доме №10 находится лондонская резиденция премьер-министра Великобритании. Букингемский дворец – официальная лондонская резиденция британских монархов. .

Семья Марии Консепсьон происходила из Кордовы – сельскохозяйственного района Андалусии. Благотворительная деятельность Марии в Севилье снискала ей горячую любовь горожан и почти феодальное почитание со стороны сельских жителей. Принимая во внимание размах семейного бизнеса графини в Америке, на Филиппинах, в Нидерландах и Марокко, а также владение недвижимым имуществом в Северной Европе и Северной Америке, точно оценить ее состояние было невозможно, однако было очевидно, что состояние это огромно и измеряется миллиардами.

Чарльз много путешествовал по Испании и высоко ценил красоту ее ландшафтов, ее природу, архитектуру и национальную самобытность, – но только в качестве гостя. Он не допускал мысли о постоянном проживании в этой стране, равно как и о тесных отношениях с родственниками донны Марии Консепсьон или представителями ее круга. Ему было глубоко чуждо католичество с его иерархичностью, конфессиональной обособленностью и жестким контролем со стороны духовенства, – в особенности это относилось к католичеству в цветистом и навязчиво-сентиментальном испанском варианте. Этот мир был бесконечно далек от изысканной и благородной строгости англиканской церкви, в которой обряды и праздничные церемонии совершались в сдержанно-уважительной манере, а священники не пытались насильственно вбить свои идеи в головы прихожан.

По крайней мере, в английском обществе Чарльз чувствовал некоторое превосходство над графиней. Члены его круга считали ее экзотической и, следовательно, подозрительной особой, но ее родословная, ее богатство и связи склонили чашу весов в ее пользу. Граф понимал, что большая часть его окружения в Англии считала, что этот брак заключался по финансовым соображениям. Однако никто не ставил ему это в вину. Кроме того, красота и живое обаяние графини позволяли поддерживать в глазах высшего света миф об истинно романтических отношениях между будущими супругами.

В утонченных чертах лица Марии Консепсьон сквозила некоторая надменность, что наводило графа на мысль о том, что, возможно, в отдаленном прошлом к ее роду примешалась арабская кровь, как это часто бывало в старых андалусских семьях. У графини была гладкая бронзовая кожа, изящные резко очерченные скулы и твердая линия подбородка. Ее янтарные глаза были необычайно яркими и выразительными.

Учитывая необычный интерес графини к различным духовным учениям и практикам, можно было ожидать от нее небрежного отношения к одежде и эксцентричности манер. Однако на деле оказалось, что она тщательно следит за своим внешним видом и одевается с безукоризненным вкусом, отдавая предпочтение простоте и изысканности стиля Ива Сен-Лорана. Соблазнительно чувственная, окруженная аурой богатства и власти, Мария обладала таким неотразимым обаянием, что Чарльз иногда и сам не понимал, является ли он в этой игре охотником или жертвой. То обстоятельство, что у графини никогда не было любовника, также было весьма интригующим.

Несмотря на то, что в семейном бизнесе Мария Консепсьон полагалась на своих управляющих, а контроль над капиталовложениями доверяла советникам, было ясно, что она с детства привыкла иметь собственное суждение. Больше всего Чарльза выводила из себя одна ее привычка, которую он называл «духовещанием». Он совершенно терялся, когда графиня ссылалась на высшие силы при обсуждении экономических аспектов добычи меди или выращивания кофейных зерен или обнаруживала метафизическую причинно-следственную связь в самых что ни на есть обыденных вещах. Казалось, она не могла закончить ни одну беседу, чтобы не оседлать своего любимого конька и не упомянуть «обездоленных индейцев».

Рассматривая предстоящий брак как слияние двух компаний, как того хотел Охотник Джон, Чарльз понимал, что за этим последуют свежие вливания капитала в семейный бизнес Гриффинов, которые радикально улучшат его баланс. Это позволит начать совместную коммерческую деятельность и, что важнее всего, вернуть ощутимый и надежный денежный поток в Ардун. Кроме того, этот брак повысит репутацию графа в Лондонском Сити и позволит ему открыть кредитную линию, которую он сможет использовать для личных капиталовложений. При таком раскладе граф готов был какое-то время оставаться в тени «корпоративной культуры» графини. Однако он был уверен, что со временем сможет поправить свои дела и изменить соотношение сил в свою пользу.

– Ты же знаешь правило, старина, – увещевал его Мортимер Гранвилль, обсуждая брачный проект за ланчем в клубе «Уайтс» в Сент-Джеймс. – Если история слишком красива, чтобы быть правдой, то, скорее всего, так оно и есть.