Виктор О'Коннелл - Сын Орла

Осенью, когда летняя духота прошла, и воздух снова стал сухим и бодрящим, в Монреаль вслед за мужем прибыла графиня. Она была очарована красной, бурой и золотистой листвой, трепетавшей на ветках деревьев и устилавшей землю шуршащим одеялом.

В Лондоне графиня взяла за правило дважды в неделю совершать конные прогулки по аллее Роттен-Роу в Гайд-парке. Обычно ее сопровождал граф или – в его отсутствие – офицеры Королевской конной гвардии, которые выезжали в парке лошадей, содержавшихся в конюшнях Найтсбриджских казарм. По приезде в Монреаль, графиня договорилась с местными конюшнями, чтобы ей дважды в неделю доставляли лошадей на Бобровое озеро, расположенное на вершине горы Мон-Руаяль. Вместе со своим эскортом она целыми днями разъезжала верхом по лесам и горным тропам, останавливаясь, чтобы полюбоваться видами города и взглянуть через остров на реку Святого Лаврентия.

Синее небо Монреаля напоминало Марии об Андалусии. А затем зима мягко вступила в свои права. Первый снег укутал горы, деревья, улицы и дома бесшовным сияющим саваном, словно очистив шумный город от пороков. Но за ним безжалостно следовали новые и новые снегопады. Чередующиеся с ними оттепели превращали свежий слой хрустящих белых кристаллов в снежную кашу, перемешанную с просоленным гравием. Эта каша собиралась в уличных ливнестоках, достигая порой глубины в несколько дюймов. А когда свирепый зимний ветер кружил по Ру Шербрук и Бульвару Мезоннев, проникая сквозь меха и шерстяную одежду и пронизывая до самых костей, графиня тосковала по родной Севилье.

Мария не привыкла к северным зимам и не чувствовала большого желания сопровождать мужа в его деловых поездках. Однако она считала Монреаль благоприятным местом для рождения ребенка. Всего в десяти милях от города находилась деревня Кахнаваке индейского племени мохавков. Здесь стояла маленькая церковь, где в выстланной шелком гробнице, сооруженной иезуитскими священниками, хранились тонкие кости Катери Текаквиты – «Лилии мохавков».

Сочувствие к индейцам пробудилось в донне Марии Консепсьон так рано, что она не помнила точно, когда и почему это произошло. Возможно, все дело было в детских впечатлениях от большой – во всю стену – написанной масляными красками картины XVI века, висевшей в гостиной семейной гасиенды в Андалусии. На картине был изображен Христофор Колумб, вернувшийся после одной из экспедиций в Новый Свет и устроивший шествие индейцев по улицам Севильи к королевскому дворцу.

Когда Мария стала старше, она узнала, что индейцы, вероятнее всего, принадлежали к племени таино , проживавшему на Кубе или на острове Эспаньола, на котором впоследствии образовались Доминиканская Республика и Гаити. Колумб насильно привез индейцев таино в Испанию, чтобы продать их в рабство и таким образом окупить свои экспедиции. Попутно он использовал их в качестве диковинок для развлечения королевского двора.

Художник, получивший высочайшее разрешение на создание картины, изобразил индейцев с попугаями и туканами на плечах, игуанами и черепахами в деревянных клетках и связками заморских растений – табака, хлопчатника, картофеля и экзотических фруктов – в руках. Обнаженные бронзовые тела были причудливо раскрашены. Там, где того требовали приличия, художник снабдил их маленькими фартуками, сплетенными из семян, прошитых хлопковыми нитями. Пышные головные уборы индейцев были увенчаны перьями попугаев, которые торчали вокруг головы в виде короны. Яркие перья пучками свисали с повязок на руках, коленях и лодыжках.

Со временем, лучше узнав историю испанского завоевания Нового Света, Мария стала критически относиться к работе художника. Она заметила, что тот не показал на картине растерянность, страх, изнеможение и тоску по родине, которые несомненно испытывали пленники. Не показал он и горе индейцев, связанное с тем, что многие члены их семей и друзья умерли по пути в Испанию в переполненных трюмах маленьких кораблей Колумба, а их тела были бесцеремонно выброшены за борт на съедение акулам. Вероятно, художник полагал, что у индейцев не может быть ни мыслей, ни чувств, поскольку он придал им всем одинаковое, как у кукол, бесстрастное выражение лица.

Оставаясь одна в гостиной, Мария осторожно забиралась на стул рядом с картиной и подолгу всматривалась в глаза индейцев, как русская девочка могла бы разглядывать икону Христа или Девы Марии. Она читала у них на лицах то же блаженное спокойствие, которое привыкла видеть на картинах и статуях христианских мучеников, идущих на смерть, а в глазах – молитвенную сосредоточенность, как в глазах у Христа, несущего свой крест по улицам Иерусалима.

Мария по-детски горевала, оттого что вся Севилья и, в особенности, ее собственная семья обращалась с индейцами так же, как римляне обращались с Христом: они схватили его и заточили в темницу, глумились над его верой и заставили идти на казнь через весь город в назидание праздным зевакам. Это горестное чувство осталось с ней на всю жизнь. В день своего шестнадцатилетия Мария дала обет, что каждый год в Великую пятницу Страстной недели будет совершать крестный ход по улицам Севильи в память об индейцах, которые проделали здесь свой собственный via dolorosa 49 49 Via dolorosa (лат.) – крестный путь. .

В 1930-е годы, когда Мария Консепсьон училась в школе, испанская система образования относила к коренным жителям Нового Света, в основном, ацтеков, инков и майя, иногда признавая существование практически исчезнувших карибов и араваков. В учебниках мимоходом упоминались контакты конкистадоров 50 50 Конкистадоры [от исп. conquistador – завоеватель] – участники испанских завоевательных походов в Южную и Центральную Америку. с индейскими племенами Южной Калифорнии, Нью-Мексико и Флориды, а также с племенами, живущими по берегам Миссисипи. Андалусцы очень гордились тем, что арабские и андалусские скакуны и ослы, которых конкистадоры привезли в Америку, кардинально изменили образ жизни североамериканских индейцев. При этом очень мало сообщалось о племенах, живущих на севере Соединенных Штатов Америки, если не считать рассказов о «краснокожих дьяволах» с рогами на головах и копьями в руках. И совсем не упоминались индейцы Канады.

Живя в мире, где господствовали происпанские взгляды на Америку, Мария была крайне удивлена, когда в 1932 году Ватикан объявил о начале официального расследования, в результате которого – впервые в обеих Америках – индейская женщина могла быть причислена к лику святых. Речь шла об ирокезской девушке из племени мохавков, которая жила и умерла в Новой Франции – французской колонии, позднее превращенной в Канадскую провинцию Квебек.