Виктор О'Коннелл - Сын Орла

После смерти братьев Мария Консепсьон осталась у отца единственным ребенком, и он официально назначил ее своей наследницей. Мария знала, в какое смятение повергло графа известие о том, что его дочь переступила порог женского монастыря. Многими годами позже, уже перед самой кончиной, отец признался ей, что совершенно определенно дал понять тогда своей бывшей прачке – настоятельнице, что монастырь не получит от него ни гроша, если только его дочери будет позволено принять постриг. Кроме того, он обещал подать официальную жалобу архиепископу Севильи и, если потребуется, поднять этот вопрос в Ватикане.

Когда Мария Консепсьон покинула святую обитель, отец убедил ее «закрыть уши для звона колоколов», доносившегося из бесчисленных церквей и монастырей Севильи, и провести время, оставшееся до конца войны, вместе с ним в Швейцарии, – как он выразился, «в духовной стерильности Кальвинистской Женевы». Здесь у нее появилась возможность отшлифовать свой к тому времени уже достаточно беглый английский и продолжить образование с частным преподавателем.

Ее наставницей стала Дороти Эмерсон – лектор по моральной философии из Кембриджского университета, которая взяла творческий отпуск и приехала в Швейцарию на время войны для того, чтобы исследовать общие аспекты морали фашизма, коммунизма и демократии.

Дороти считала, что Мария Консепсьон уже достигла возраста, в котором обучение должно отталкиваться от ее собственных вопросов. Мария должна была выбрать тему, которая ее больше всего интересует, и использовать эту тему в качестве остова, на который в дальнейшем она сможет, как ребра, нанизывать свои научные познания в других областях.

– Индейцы, – сказала Мария, не раздумывая. – Ирокезы.

– Давайте облечем это в форму вопроса, – сухо отвечала Эмерсон. – Например, является ли война продуктом современной цивилизации или мы унаследовали ее от древнего общества?

Через две недели Мария Консепсьон представила на суд наставницы эссе, в котором обобщила все, что она почерпнула из прочитанных ею книг. Первоначально ирокезы представляли собой пять независимых племен, которые говорили на разных диалектах одного и того же языка. В период со второй половины XIII века по начало XV века они объединились, создав союз или конфедерацию пяти племен. После 1722 года, когда к ним присоединились племена, переселившиеся из Северной и Южной Каролины и говорившие на ирокезском языке, этот союз превратился в конфедерацию шести племен. Самый большой вклад в создание Конфедерации ирокезов внес легендарный человек по имени Деганавида – Великий Миротворец. Именно он заручился поддержкой Гайаваты.

Дороти Эмерсон пользовалась собственными литературными источниками.

– На самом деле они не называли себя ирокезами, – сказала она. – По всей видимости, это был французский вариант слова, которое гуроны использовали, когда хотели оскорбить врагов. Оно означало «черные змеи».

– Знаю, знаю! – воскликнула Мария Консепсьон сердито, огорченная тем, что учитель предвосхищает ее собственные находки. – Они называли себя Ходеносауни , что означает «Люди Длинного Дома».

Вдохновленная первыми открытиями Мария перекопала всю местную библиотеку и выяснила, что все ирокезские племена, включая мохавков, делились на три рода: Род Волка, Род Медведя и Род Черепахи. Кроме того, она нашла старые рисунки, на которых были показаны внешний вид и планировка ирокезского Длинного дома – традиционного жилища, в котором проживали вместе все члены рода.

– Мне не слишком по вкусу, когда все вокруг общее, – заметила Эмерсон скептически. – Это, должно быть, мучительно для того, кто любит уединение и ценит личную жизнь.

Мария объяснила, что Великий Миротворец использовал идею ирокезского Длинного дома, как метафору. Он хотел, чтобы люди всех пяти племен считали, что они живут под одной крышей.

Когда Мария закончила читать эссе, Дороти Эмерсон сказала, что тема раскрыта не полностью.

– Все авторы, на которых вы ссылаетесь, – белые люди, принадлежавшие к среднему классу, а все ирокезы, от которых они получили сведения, – мужчины. Почему бы вам не выяснить роль ирокезских женщин и не узнать их точку зрения?

Через неделю Мария, еле сдерживая нетерпение, докладывала о последних результатах изысканий. Оказалось, что существовал третий основатель Конфедерации ирокезов – грозная женщина по имени Джингосасех. Она появилась на сцене еще до того, как к Великому Миротворцу присоединился Гайавата. Джингосасех предложила свою поддержку при условии, что ирокезская конституция утвердит равенство между полами. Это означало, что женщина получит реальную власть, а такие вечные ценности, как укрепление семьи, воспитание детей и поддержание мира, испокон века являвшиеся ее прерогативой, займут более достойное место в жизни племени.

Вот почему у каждого рода была своя Мать, объяснила Мария. Именно она решала, кто из мужчин достоин того, чтобы его избрали вождем или представителем рода в Верховном совете Конфедерации. Мать рода являлась последней инстанцией в иерархии Длинного дома. Она следила за тем, чтобы каждый его обитатель усвоил историю рода и его духовные ценности.

Мужчины наследовали родовое имя, а также все свои права и родственные связи не по отцовской, а по материнской линии. В браке женщине принадлежало семейное жилище, земля и вся собственность мужа, кроме его коня и оружия. Кроме того, существовал Совет женщин, в который входили все матери рода. Совет женщин мог наложить вето на любое решение Верховного совета ирокезов, которое могло привести к войне.

Важной частью жизни ирокезов было усыновление и удочерение детей. Этот обычай был упомянут в ирокезской конституции – Великом Законе. Благодаря усыновлению ирокезские сироты обретали свой дом, устанавливались прочные связи между семьями и целыми народами. Если необходимо было пополнить общину после войны или эпидемии, то под предлогом усыновления в нее принимали военнопленных.

Ключевая роль в соблюдении этого обычая принадлежала Матери рода и Совету женщин. Они могли отправить воина на поиски подходящего человека для усыновления. После войны они могли освободить пленного от пыток и казни, объявив, что он будет усыновлен. Именно они решали, как усыновленные дети будут включены в ирокезскую систему родства.

Эти открытия необычайно взволновали Марию. Она и представить себе не могла, что женщина может играть столь важную роль в управлении племенем, не говоря уже о конфедерации племен. Кроме того, ее восхищал творческий подход ирокезов к идее усыновления, который позволял решать столь серьезные вопросы: от поддержания добрых отношений между племенами до восполнения потерь, понесенных ими во время эпидемий и войн.