Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

В протянутой руке он держал бархатную коробочку. Марина изящно взяла её. Открыла. Внутри было обалденное кольцо с бриллиантом в пять карат, окруженным мелкими рубинами. Бриллиант тут же засверкал, слепя зрение радугой. Вот он, «замуж за богатого иностранца», то, к чему она стремилась столь целеустремленно!

– Я согласна, милый, дорогой, любимый Костанцо! – прошептала она застенчиво, с настоящими слезами на глазах, сверкнувшими в свете люстры не хуже брильянтов.

Пришлось на это пойти ради усиления эффекта, фиг с ней, с потекшей тушью!

Лючия, которой брат скороговоркой перевел и вопрос и ответ, захлопала в ладоши, а потом аккуратно вытерла платочком слезинку в уголке глаза будущей невестки, спасая макияж.

Все выпили шампанского (Новосветского, экстрасухого, очень хорошего!), перецеловались – и принялись поедать закуски.

«Надо же, как от счастья аппетит возбуждается, ещё один лишний килограмм сегодня обеспечен… Ну и фиг с ним!» – мысленно махнула рукой Марина.

Слухом земля полнится! Лена узнала, что Сереженька будет участвовать в конкурсе профмастерства на ВДНХ. Поразмыслив, пришла к выводу, что это самый подходящий случай подойти к нему вплотную. И решилась – поехала в Ворсино за приворотным зельем!

Всю дорогу её трясло от возбуждения и страха перед неведомым. Когда сошла с платформы во рту так пересохло, что даже в туалет захотелось! Пройдя по безлюдной улице, заросшей пыльной, начавшей желтеть травой, увидела колодец, и долго пила прямо из ведра ледяную воду, пока не заломило зубы. Когда ставила ведро на место, неожиданно увидела рядом с собой дряхлую, с носом крючком, старуху в платке. Откуда она взялась? Только что не было никого!

– Ты ко мне, Лена? – вопросительно улыбнулась бабка беззубым ртом.

«Имя мое знает! Точно, это она!» – мелькнула смятенная мысль.

– Да… к вам… А вы, правда, колдунья, да, бабушка? – голос не слушался, пришлось откашляться.

– Г-м… Не совсем. Скажем так: желания исполняю, – несколько туманно ответила страшноватая бабка, – Ну, пойдем! Не здесь же разговаривать.

Дом – старая, вросшая в землю и покосившаяся избушка – оказался недалеко, сразу за поворотом тропинки, на отшибе. Войдя (пришлось пригнуться!), Лена боязливо огляделась: комната вся увешана пучками пахучих трав, на полу домотканые половики, железная кровать у стены. На стене простенький коврик с лебедями, плавающими в пруду. На полочке разнокалиберные стеклянные банки с плавающими в них непонятными предметами. Подойдя ближе, увидела в одной из банок летучую мышь, а в другой – змею! Сердце тревожно ёкнуло.

– Рассказывай! – приказала хозяйка.

И Лена, сидя на табуретке, сбивчиво поведала ей всю недлинную и нехитрую историю отношений с Сергеем. И про самый первый раз, ещё до армии, и про скандал у пивного ларька, и про попытку надавить на совесть беременностью.

– Только я не беременная оказалась. А глистов я выгнала… – девушка заплакала, шмыгая носом, – Главное, понимаете, он с тех пор даже не глядит на меня, хмурится только! А я хочу, чтоб глядел! И это… замуж чтоб взял!

– А просто так с ним жить ты больше не хочешь? – наклонил голову набок Вагабонд.

Слово «жить» Лена поняла в смысле «проживать совместно на жилплощади».

– Да нам жить-то негде! Вот, кабы поженились, тогда бы на очередь поставили нас в месткоме.

– Значит, замуж? На меньшее не согласна?

– Не… не согласная я по другому… – всхлипнула Лена, – Замуж… чтобы семья, дети…

– М-да… дело не простое. Регистрация брака – это явление социальное. Вот, если бы вы просто снова сошлись, а уж потом сами решили, жениться или нет, мне легче было бы! – протянула колдунья-ангел, что-то считая на пальцах, – Потому, что это физиология!

Лена запальчиво поджала губы:

– Да-а? А если он опять жениться не попросит?

Старуха вздохнула и одернула фартук:

– Скажи отчетливо, что ты хочешь.

– Замуж хочу! Чтобы с печатью в паспорте! – твердо ответила Лена.

Чернава-Вагабонд долго шарила на полках и в шкафах. Затем бросила в ступку щепотку какой-то сушеной травы, добавила черных катышков из мешочка и желтых кристаллов из баночки. Бормоча неразборчиво, истолкла пестиком. Лена сидела зажмурившись: очень уж страшно ей было.

– На, красавица! Кто этот порошок из твоих рук с питьём изопьет или понюхает, тот на тебе и женится. Спасибо не говори, а то не подействует.

– Весь, сыпать-то? Здесь много! – неуверенно посмотрела на пузырек Лена.

Ангел второй статьи засмеялся:

– Ну, если хочешь, сыпь не весь, половину! Вторую половину для другого замужества сбережешь!

Отдав Чернаве Семирядовне всё, что удалось скопить – пятьдесят три скомканных, горячих и взмокревших в кулаке рубля, Лена спрятала пузырек в лифчик и поспешила на электричку. По дороге в Москву она придумала: подарит Сереженьке на выставке букет! А букет порошком посыплет! Не удержится, понюхает! И – свадьба!

Наступил последний день пребывания Эстреллы в лагере труда и отдыха совхоза «Путь Ильича». Утром, после завтрака, все бойцы стройотряда получили зарплату, а затем выслушали поздравление товарища Капитаниди. Тот благодарил за ударный труд и приглашал приезжать на следующее лето. Было немного грустно расставаться с Крымом, с морем, с горами. Но жизнь не стоит на месте! Как поётся в песне Михаила Светлова «Гренада»:

Новые песни придумала жизнь!

Не надо, ребята о песне тужить!

Кинув последний взгляд на долину, Эстрелла села в автобус. Хельга задержалась, поджидая товарища Ковалева, чтобы сесть с ним рядом. Но тот, коварный, опять не обратил на девушку никакого внимания и сел рядом с мясистой нигерийкой Жаннеттой. Последние три недели они занимались русским языком сверх программы, почему-то уходя для этого по вечерам за пределы лагеря. Хельга вздохнула и уселась рядом с Эстреллой. Последним занял своё место Шапиро.

– Отгяд! Песню запе-вай! – скомандовал он, по капельмейстерски взмахнув руками.

– Какую, Борис Ефремович? – деловито спросила Хельга – отрядная запевала, листая тетрадку-песенник.

– Ах, всё гавно! Ну, что-нибудь из классики…

И народ грянул песню:

– Давай-ка, ямщик, потихонечку трогай и песню в пути не забудь!

Шофер Гена ухмыльнулся и пробормотал:

– Потрогать, конечно, хорошо бы… кой-кого… за всякие места!

Циник!

Автобус запыхтел и сдвинулся с места, дребезжа неплотно закрытой дверью.

Спустя час Хельга, напряженно думавшая о чем-то, повернулась к начавшей задремывать Эстрелле:

– Знаешь, мне тут Клавдия, ну, повариха, по секрету сказала, что колдуньи могут… как это по русски… мужчину при-во-ро-жить!

– Какого… мужчину? – не поняла кубинка.