Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

– Алё?

– Дорогая, я приехал! Звоню тебе из «Космоса»! – раздался в трубке радостный голос Костанцо, – Я так по тебе соскучился!

Сердце Марины сладко замерло, затем заколотилось часто-часто, как воробей об стекло. Выражаясь шахматным языком, начинался эндшпиль. Она чувствовала себя сапером, который не имеет права на ошибку, выкручивая взрыватель из коварной вражеской бомбы. Она чувствовала себя боксером на ринге, готовящимся нанести добивающий удар уже оглушенному противнику. Она чувствовала себя охотником, в прицеле которого появился долго преследуемый тигр!

– Костанцо! – драматическим голосом умирающего лебедя воскликнула Марина, – У меня для тебя есть ужасная новость! Я была у гадалки, и она предсказала, что, если ты не поцелуешь меня до полуночи, то я… то я… превращусь в тыкву!

На часах было десять минут одиннадцатого.

– Я сию минуту выезжаю! – завопил итальянец, – Я успею поцеловать тебя до полуночи, cara mia! О, как я буду тебя целовать! Я начну с твоих маленьких пальчиков на ногах, затем долго-долго буду целовать твои божественные коленки, затем…

И он на протяжении минут пятнадцати подробно и экспансивно описывал все места, которые собирался облобызать. Марине это напомнило сдачу зачета по анатомии. Наконец, заверив её в своей огромной, как небо, несокрушимой, как гранит, и жаркой, как недра вулкана, любви, Костанцо повесил трубку.

Марина прикинула, что, даже если он сразу поймает такси, то приедет не раньше, чем через полчаса. Времени на комплексный макияж было маловато, да и два ногтя остались не покрашенными! Но, умудряются же солдаты собраться по тревоге за сорок пять секунд? В общем, правой рукой пришлось красить глаза, а левой – ногти на правой ноге. Когда раздался звонок в дверь, девушка как раз наносила финальный штрих губной помадой.

Дверь открылась и на пороге возник Костанцо с роскошным букетом чайных роз в одной руке и бутылкой советского шампанского в другой. Их губы слились, и только что намазанная помада стерлась! (Стоило ли вообще губы красить, а, Читатель?) Не отрываясь друг от друга, Марина и Костанцо опустились на текинский ковер, где, после лихорадочно-нетерпеливого раздевания с обрыванием пуговиц и крючочков, они слились телами. Затем, не озаботившись одеться, пили шампанское прямо из горлышка, поливая друг друга пеной.

Позже, когда их разлившаяся весенним половодьем страсть вошла немного в берега, Костанцо игриво подмигнул:

– А у меня для тебя сюрприз, дорогая!

– Ну, так давай! – протянула руку Марина пластичным, многократно отрепетированным жестом.

Костанцо поцеловал её в ладонь:

– Не сейчас, завтра! Сюрприз ждет в Метрополе.

В Метрополе ждала Лючия. Вернее, никого она не ждала. Подруг у неё и в Палермо не было. Послонявшись по номеру, довольно убогому, на её взгляд, подошла к окну и долго смотрела на раскинувшийся от горизонта до горизонта город. Где-то там был знаменитый Кремль, ВДНХ, Третьяковская Галерея и Большой Театр. Костанцо обещал всё это ей показать… Впервые она оказалась в огромном, слегка пугающем мире, и было немного неуютно. Время было позднее, пора ложиться спать, но перед сном захотелось выпить чаю. Подосадовав на брата, бросившего её через час после приезда и не объяснившего, как общаться с персоналом (Лючия не знала других языков, кроме родного итальянского), она вышла в коридор и подошла к дежурной по этажу, сидящей за столом под лампой с зеленым абажуром.

– Вы говорите по итальянски, синьора?

Дежурная оторвалась от журнала «Работница» и, широко улыбнувшись золотозубым ртом, ответила:

– Си!

Лючия воспряла духом, и попросила чаю, одну чашку. Хозяйка этажа, поколебавшись, указала пальцем на картинку, изображающую самовар:

– Си?

Лючия кивнула. Её собеседница нажала кнопку интеркома и громко распорядилась:

– Люба! В шестнадцатый самовар отнеси!

Затем подняла глаза на Лючию, показала ладонь с растопыренными пальцами:

– Си!

Видимо, её запас итальянских слов на этом исчерпывался. Лючия поняла, что чай будет через пять минут.

Действительно, через пять минут в дверь номера постучали и пожилая девушка в наколке и переднике внесла поднос с самоваром, баранками, сахарницей, молочником и вазочкой варенья. Лючия несколько удивилась, но поблагодарила, и, не представляя, сколько нужно платить, протянула девушке пятьдесят рублей, наугад вынув купюру из портмоне. Работница общепита улыбнулась, жестами выразила благодарность – и была такова. Она только что заработала сорок восемь рублей и пятьдесят копеек! Конечно, пришлось поделиться с владеющей итальянским языком дежурной.

Выпив чаю и попробовав варенье (оказалось – клубничный джем) Лючия помолилась Деве Марии и легла спать. Томили неясные предчувствия перемен, но она не могла определить, хорошие ли грядут события или нет. Поразмыслив, пришла к решению, что всё, что ни делается – к лучшему. Слишком долго она прожила затворницей! С такой оптимистической мыслью и уснула.

Утром вернулся Костанцо, и после завтрака они поехали по делам. Насчет поставок макарон. Или макаронов? Пасты, одним словом. Переговоры проходили в Министерстве пищевой промышленности. У входа брата и сестру Каррера встретил молодой человек в дешевом синем костюме и не подходящим по тону галстуке. Объяснив на сносном итальянском, что он является референтом заместителя министра, пригласил следовать за ним. Здание было помпезное, с ковровыми дорожками, фикусами в кадках и репродукциями картин на стенах. После довольно долгого блуждания по коридорам референт привел их в приемную, попросил подождать и скрылся за высокой массивной дверью. Лючия внимательно оглядела стрекотавшую на пишущей машинке секретаршу: белая блузка с маленьким вишнево-красным значком, черная юбка, в меру короткая. Вроде, девушка как девушка, но неуловимо отличается от таких же, виденных в Италии. Потом поняла: избыток грима! Глаза были подведены излишне густо, помада на губах – слишком яркая. И маникюр тоже слишком яркий. Секретарша тоже бросила заинтересованный взгляд на посетительницу: почти не накрашена, брови не выщипаны, помада бледная… Но деловой костюм – ого-го, настоящий Карден, сразу видно! Чистый лён! И изумруды в ушах нехилые. Но самую большую зависть вызвал парик посетительницы: из натуральных волос! В Москве такой нипочем не достать…

«Наверное, спит со своим боссом! На зарплату, даже в загранице, такое не купишь!»

Такое, значит, сделала умозаключение простая советская девушка-комсомолка.

Приоткрылась дверь, выглянул референт и пригласил итальянцев войти.

В огромном кабинете их встретил улыбкой грузный немолодой человек с холеным лицом. Поинтересовавшись с помощью референта, не желают ли дорогие гости кофе, чаю или ещё чего-нибудь, нажал кнопку и секретарша принесла на подносе кофе и коньяк. Лючия удивилась: коньяк, с утра? Костанцо пояснил шопотом, что это есть знак особого гостеприимства.