Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

– Надо будет – позову!

Пришлось выйти, чтоб не обострять.

Лена, стесняясь, разделась за ширмой, оставив только трусики и лифчик.

– Готова, наконец? Идите на кресло, женщина!

Лена вышла из-за ширмы.

– О, господи! Из деревни, что ли? Как я смотреть-то буду, сквозь трусы? Трусы, говорю, снимайте, да на кресло садитесь!

Залившись краской, Лена стянула трусики и села на краешек металлического кресла, плотно сжав колени. Врачиха, сидя к ней спиной начала задавать стыдные вопросы:

– Половой жизнью живете?

– Нет… А как это? – робко пробормотала Лена, у которой все от волнения путалось в голове.

Саркисян недвусмысленным жестом пояснила вопрос.

– Да… – прошептала Лена.

– Регулярно? Сколько раз в неделю, в месяц? Последний раз когда?

Лена ответила.

– Месячные когда были?

– В конце мая…

Выяснив также, что девушку тошнит по утрам, тянет на солененькое и беспокоят головные боли, докторша записала всё это и надела на правую руку резиновую перчатку, от вида которой Лену бросило в дрожь. Увидев, в какой позе сидит пациентка, отличница здравоохранения аж перекосилась:

– Ну, женщина, вы и даёте! Что, на урок пения пришли? Ноги вот сюда, на подставки, кладите!

Осмотр продолжался недолго, но Лена за это время умерла раза три. От стыда, а как же! Первый раз, когда снимала трусики, второй раз – когда врачиха фыркнула насчет того, что, идя на осмотр, подмываться надо тщательней. А в последний раз, когда в кабинет беспардонно ввалился краснорожий прапорщик, сразу начавший канючить, размахивая медицинской картой:

– Ой, врач, шо вы моей жинке написалы: «Здоровая»! Вона ж у ней така же, як у усих!

Саркисян швырнула в таз страшный никелированный инструмент и взвизгнула так, что даже усы встопорщились:

– Мущина! «Здоровая» означает, что я в вашей жене болезней не нашла, а вовсе не размер манды! Выйдите немедленно, я занята!

Дядька испарился, даже не извинившись.

Отдышавшись, гинекологиня хмуро бросила Лене:

– Одевайтесь!

Пока Лена одевалась, в кабинет шмыгнула мать.

– Ну, что, доктор? Тяжелая она?

– Нет! – отрезала Саркисян, строча что-то в карточке, – Беременности нет… а вот кишечник раздут и спазмирован. Это глисты! Вот направление на анализ кала. Лечитесь у терапевта.

– Как, глисты?! – поразилась до основанья мадам Волопасова-Гукова, – А месячные почему? То-есть, это… нету их?

– Бывает такое явление! – развела руками доктор, – От интоксикации. Один из видов ложной беременности, да.

Домой Лена возвращалась почти счастливая. Глисты – тьфу, ерунда! Она их вылечит… то-есть, нет: зачем их лечить, они же здоровые! Выгонит! А потом – сразу к колдунье!

Михаил, надев общественную широкополую соломенную шляпу, сидел на автобусной остановке у въезда в Судак с самого субботнего утра, внимательно всматриваясь в каждый тормозящий на повороте автобус. Мопед, заправленный под самую пробку, стоял рядом в полной боевой готовности. Вот, около десяти часов, показался дряхлый ПАЗик с надписью на лобовом стекле: «Совхоз Пу…». Далее не читалось, бумага была оторвана. Сбавив скорость, автобус со скрипом повернул в город, и Михаил увидел её! Девушка с Ленинского проспекта сидела у окна в последнем ряду. Волосы, перехваченные красной лентой, развевались на ветру, ибо все форточки были открыты из-за жары. На сей раз контакта взглядов не произошло, она смотрела в сторону, видимо, разговаривала с кем-то.

Михаил бросился к мопеду, с силой нажал на педаль. Аппарат чихнул. Ещё раз! Заводись, милый! Раздалось тарахтение двухтактного движка. Ну, выноси вороной! Обмотанная синей изолентой ручка газа вывернута до отказа, сцепление отпущено… Опять скрипит потертое седло! Скорее, скорее, помочь педалями! Теперь не уйдут!

Михаил мчался в полусотне метров от автобуса со скоростью сорок километров в час.

В удачу поверьте – и дело с концом!

Да здравствует ветер, который в лицо!

И нет нам покоя, гори, но живи!

Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови!

(Роберт Рождественский. Песня из кинофильма «Неуловимые мстители». Автор завидует, что не он написал эти замечательные строки, как нельзя лучше отвечающие описываемому моменту!)

Нагруженная нектаром усталая пчела Нимфодора летела в улей. Это была её третья ходка за сегодня. Потрудиться пришлось не менее часа, ибо в начале августа медосбор только на разнотравье, сами понимаете. Деревья все уже отцвели – жаль, конечно, там цветы большие, удобные. А на травах цветы мелкие, взяток с каждого небольшой, пока полный груз соберешь, все крылья отмахаешь! Так что летела Нимфодора медленно. В голове вертелась подслушанная в репродукторе песня: «Когда усталая подлодка из глубины идет домой…». Во-во, прямо про неё! Ничего, ещё пара рейсов – и можно будет перерыв на обед устроить. Работа – не волк, в лес… Ой, что это!? А-а-а!!!

На Нимфодору несся человек на мопеде. Сворачивать было поздно, столкновение было неминуемо! Напрягая все силы, пчела попыталась затормозить, чтобы смягчить удар. От усилия из брюшка даже выступило жало… Бесполезно! Огромная фигура налетела на Нимфодору, сминая крылья и ломая лапки…

Удар и жгучая боль в глазу ослепили Михаила. Он потерял контроль над своим транспортным средством, и через секунду врезался в бордюр, рыбкой перелетев через руль и пропахав по корявой обочине лицом, локтями и коленями. Мопед отрикошетировал на середину дороги и, жалобно пискнув, был переехан груженым щебенкой тяжеленным ЗИЛом-130. Испуганный водитель остановил самосвал и бросился к перепачканному парню.

– Эй, хлопче, ты цел? Ничого не сломал?

Михаил, выплюнув изо рта попавшую туда пыль, ощупал себя. Счастливо отделался! Содрана кожа на коленях, локтях и правой скуле. Глаз невозможно открыть, слезы ручьём… А так – ничего!

– Нормально… Асфальтная болезнь только…

Шофер вздохнул с облегчением:

– Ф-фу-у! А я вже злякався… Як же ты так?

– Пчела… в глаз попала…

– О, бджола! Це погано дило! Давай я тебя у гошпиталь, а? Перевьяжут, очи промоют, укол якись от столбняка зробят… Поихалы!

– А мопед как же? Он чужой!

Шофер с сомнением посмотрел на останки мопеда.

– Ладно, полóжу у кузов… хотя його вже навряд ли виправити можливо.

Глаз заплывал отеком с каждой секундой всё сильнее. Пока доехали, смотреть им было уже невозможно. А вскоре закрылся и второй!

Конечно, доктор оказал необходимую помощь: вынул жало, вонзившееся в веко, сделал укол димедрола, обработал ссадины, но…

– Отек продержится несколько дней, молодой человек! – посочувствовал доктор, моя руки, – Вот вам таблетки димедрола, на глаза будете делать прохладные содовые примочки. Поправляйтесь!

Тот же шофер отвез Михаила в Новый Свет вместе с обломками мопеда, предварительно заехав на стройку сгрузить щебень. По дороге он успел рассказать попутчику всю свою биографию, начиная с детского сада, описал семью, соседей, родственников, диспетчершу Галю, их внешность, привычки и особенности поведения кума в нетрезвом виде. Потом, когда эта тема иссякла, расспрашивал про Москву, в которой не бывал ни разу, особенно интересуясь, правда ли, что в театральных буфетах продаётся темное «Бархатное» пиво, а также «Двойное Золотое». Михаил подтвердил, дескать, да, продается. Очень вкусное!