Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

«На дальней станции сойду, трава по пояс…» – мурлыкал он себе под нос, выйдя из душного чрева Икаруса. Путь его лежал к дому местного плотника Кузьмича. Жил Кузьмич со своею старухой у самого Черного моря. Кузьмич строгал свои доски, а старуха пряла свою пряжу. Михаил знал, что в сарае у плотника стоит мопед «Рига-4». Он-то и был его целью!

– Здорово, Кузьмич!

Тот оторвался от работы и протянул жесткую, в мозолях руку. Слова плотник употреблял только в крайних случаях. Михаил крепко пожал её и присел на старый ящик. Дело было деликатное, торопиться не следовало.

– Как коммерция, Кузьмич? – спросил он, как бы между прочим, доставая сигареты.

Плотник вздохнул, и изобразил на морщинистом лице гримасу, красноречиво повествующую о скверном состоянии дел. Он подрабатывал сколачиванием ящиков для фруктов, которые отдыхающие довольно охотно раскупали, чтобы увезти в Москву, Ленинград, Мурманск и Воркуту виноград, вишню-черешню, персики и абрикосы. Возить продукцию приходилось в Судак. Пять-шесть ящиков в день по рублю пятидесяти за штуку составляли немалый приварок к совхозной зарплате. Но, с недавних пор, завелся у Кузьмича конкурент! Завалил, гад, рынок, кое-как сколоченными корявыми одноразовыми ящиками с картонными стенками и неудобными веревочными ручками по демпинговой цене восемьдесят копеек! Ящики Кузьмича были произведением искусства: удобная, слегка изогнутая деревянная ручка, добротные фанерные стенки. Сто лет прослужат! Но конкурировать с дешевкой они не могли. Объем продаж понизился, заработки тоже.

Все это Кузьмич ухитрился изобразить одной только мимикой и тяжелым вздохом.

– Реклама! – c нажимом произнес Михаил волшебное слово, – Тебе реклама нужна, Кузьмич!

Тот развел руками, соглашаясь, но, одновременно, показывая: где ж её взять?

Михаил взял дощечку, уже приготовленную для торца, повертел её в руках. Затем вынул блокнот для набросков и написал следующие строки:

Не только фрухт домой привезть,

Но и с базара овощ несть!

Сей ящик будет вам служить

Сто лет и Щастье приносить!

(Орфографическая ошибка была сделана намеренно. Такой текст сразу бросается в глаза и запоминается накрепко!)

Вирши он увенчал силуэтом плывущей по волнам русалки. Подумав, написал внизу «Крым. Судак. Кузьмич»

Показал Кузьмичу. У того от восхищения отпала челюсть.

– Я тебе сделаю трафарет, и плакат тоже, – пообещал Михаил, довольный произведенным эффектом.

Плотник часто-часто закивал и принялся жать Михаилу руку. Потом сходил в дом и принес бутыль сухого с двумя стаканами. Разлив, вопросительно заглянул художнику в глаза, как бы спрашивая, «может, надо чего?»

Чокнувшись, выпили.

– Мопед не одолжишь? – небрежно, как о маловажном деле, поинтересовался Михаил, закусывая вяленой зеленухой, – Хочу на выходных съездить кое-куда.

Кузьмич молча встал и через минуту вывел из сарая старенького железного коня… нет, скорее – конька-горбунка с педалями. Чтобы им управлять, ни водительских прав, ни номера, ни шлема не требовалось. Двигатель объёмом 49,9 кубических сантиметров уверенно перемешал в пространстве одного человека, плюс разумного веса груз. Ну, иногда приходилось помогать педалями на подъёме.

Проблема транспорта была решена!

Жизнь в лагере труда и отдыха нравилась Эстрелле. Работа была не тяжелая, знай, рви персики и складывай в ящики. В обед все шли купаться на пруд, а вечером играли в настольный теннис или волейбол. Уроки русского языка трудностей не вызывали, товарищ Шапиро обсуждал с ними прочитанные книги, просил учить больше стихов на память, иногда – писать коротенькие рецензии на просмотренные фильмы. Кино, кстати, показывали в клубе через день!

После того случая с зубной пастой девушки установили охранную сигнализацию в виде развешанных на ниточках колокольчиков, успешно предотвратив тем самым две новые попытки вторжения. Библиотека в изобилии снабжала духовной пищей. Совхозная столовая – пищей телесной. Готовили местные повара вкусно, все были довольны. Правда, в первый день палестинцы отказались есть свинину, но руководство быстро сориентировалось, и больше такого не повторялось.

И, конечно же, все с нетерпением ждали субботы, чтобы поехать на море! Правда, тут у Эстреллы возникла небольшая проблема. Когда она впервые примерила свежекупленный купальник, Хельга покачала головой и сказала:

– Тебе надо сделать эпиляцию, а то волосы торчат. Некрасиво и неприлично!

Эстрелла загрустила. Бритьё подмышек и ног станком «Буденновец» оказалось сущей лаской по сравнению с удалением лишних волос с помощью липкой ленты. Но красота требует жертв, и она эту жертву принесла!

Попав в Судак впервые, Эстрелла и Хельга, а также остальные девушки были восхищены: море, ласковое и теплое, с шипением накатывало некрупные волны на песок пляжа. Вода была прозрачная-прозрачная! Все с радостным визгом бросились купаться и сидели в воде целый час. Эстрелла с удивлением отметила, что вода не такая соленая, как в Атлантике. Затем они с Хельгой пошли в самый дальний конец пляжа, под Генуэзскую Крепость, и там долго ныряли с масками. Хельга быстро научилась погружаться на глубину до пяти метров. Глубже боялась, жалуясь на боль в ушах. Эстрелла же свободно достигала десяти-двенадцати метров. Ей нравилось парить в сине-зеленой толще, заглядывать под камни, где крабы приветствовали её салютом воздетых к верху клешней, а любопытные султанки тыкались мордочками в ласты. Однажды она увидела здоровенную камбалу, лежащую на песчаном дне и сонно помаргивающую своими странными глазами, но главным событием дня стала красивая витая раковина величиной в кулак. Конечно, на Кубе попадались намного крупнее и красивее, но Эстрелла все равно решила сохранить её на память.

Накупавшись досыта, девушки гуляли по набережной, ели мороженое, чебуреки и сахарную вату. Оглядевшись по сторонам, нет ли поблизости Ковалева или Шапиро, выпили по стакану розового вина, которое наливала из бочки полная тетка в белом халате на голое тело. День прошел замечательно! Возвращались домой с песнями. Единственным огорчением была обгоревшая до ярко-пунцового цвета Хельга. На ночь её всю намазали сметаной, и в воскресенье она на море не поехала. Потом кожа на носу, ушах и плечах слезала клочьями, что невероятно веселило чернокожих африканок. Им-то солнце было нипочем!

В конце июля, Хельга, гуляя по набережной, остановилась около девушки в большой соломенной шляпе, торговавшей живописью. Небольшие картоны маслом, акварели… Очень симпатичные пейзажи и жанровые сцены! И недорого. Не в силах преодолеть тягу к прекрасному, Хельга плюнула на экономию и купила сочную акварельку со смешными толстопопыми девушками, играющими в бадминтон на пляже, пейзажик маслом, изображающий маленькую круглую бухту в обрамлении скал, и портрет сложенного как Аполлон симпатичного парня, держащего в руках скалу с Генуэзской Крепостью. Исполнено было в стиле Сальвадора Дали. Дома она расставила картины на столе и отправилась в душ. Вернувшись, застала Эстреллу в нешуточном волнении.