Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

Приступили к переговорам. Костанцо, умело оперируя цифрами, соглашался на требуемый объём поставок, но просил принять во внимание немалые накладные расходы. Замминистра, выслушав перевод, кивал, и предлагал вывозить продукцию в советских вагонах, что значительно уменьшало транспортные расходы. Пунктов было много, поэтому согласование всех вопросов заняло около двух часов. Всё это время Лючия складывала, умножала и делила цифры на портативном калькуляторе. Наконец, принципиальная договоренность была достигнута. Но, тем не менее, сумма, запрашиваемая Костанцо, была значительно больше, чем предлагаемая замминистром. Вот, вроде, всё правильно, дебет сходится с кредитом, а замочек не отпирается! Лючия была обескуражена: неужели всё зря? Но Костанцо, глядя замминистру прямо в глаза, сказал:

– Прежде, чем синьор примет окончательное решение, я хотел бы привести ещё один, веский аргумент. Не соблаговолит ли синьор референт принести минеральной воды «Боржоми» похолоднее?

Лючия снова удивилась: зачем посылать за водой референта-переводчика? Достаточно, ведь, дать команду секретарше!

Референт, тем не менее, сразу же вышел из кабинета. Костанцо достал из портфеля толстый незаклеенный конверт и положил его на стол. Замминиста заглянул в него и переложил в ящик стола. На лице его расцвела майской розой улыбка, украшенная четырьмя золотыми зубами.

«И у этого золотые зубы! Неужели тут керамику не ставят?» – подивилась Лючия, не знавшая, что в Советском Союзе золотые зубы символизируют зажиточность носящего их человека.

Вернулся референт с двумя запотевшими бутылками минералки.

– Я думаю, мы можем принять ваши условия, синьор Каррера, – перевел он слова замминистра.

И документы были подписаны!

– Это называется русским словом «взятка», сестричка! – объяснил Костанцо Лючии свою стратегическую хитрость, – Мы получили, что хотели, а чиновник – пять тысяч долларов, свою годовую зарплату, если перевести на рубли. А если по курсу черного рынка, то в три-четыре раза больше.

Лючия понимающе кивнула: в СССР все было как у людей!

Марина, вся напряженная, как сжатая пружина, ждала звонка. Костанцо обещал заехать и отвезти её на обед в ресторане «Прага». Интуитивно девушка чувствовала, что там всё или кончится, или, наоборот, начнется. В двадцатый раз она подошла к зеркалу. «Свет мой, зеркальце, скажи: я ль на свете всех милее?» Зеркало исправно отражало Красоту с большой буквы К: чистая нежная кожа, драматически, но ненавязчиво подведенные брови, пухленькие губы, тронутые розовой скромной помадой. Созданный в течение двух часов образ ассоциировался с чем-то из девятнадцатого века, с тургеневской девушкой, чего, собственно, Марина и добивалась. Маникюр – неброский светло-розовый лак. Золотые маленькие серьги без камней. Ниточка жемчуга на шее выгодно подчеркивает красоту плечевого пояса. Вырез на платье умеренный, но открывает достаточно, чтобы заработало мужское воображение. Прическа… с ней Марине пришлось помучиться. Слишком простая не годится, сложная может выбить из образа. А для того, чтобы сконструировать такую, как надо, волосы слишком короткие! Прямо, хоть парик надевай! В конце концов заплела короткую французскую косу и повязала синий шелковый бант, в тон платью. Скромненько, но со вкусом! Мелькнула мысль:

«Г-м, а в детстве, чтобы стать красивой, хватило бы и одного банта!»

Раздался звонок. Голос Костанцо в трубке вибрировал от нетерпения:

– Я буду около твоего дома через пятнадцать минут!

– Жду тебя, милый! – проворковала Марина как могла нежно.

Ещё раз оглядела себя в зеркале и чуть не потеряла сознание от ужаса. Идиотка! Колготки не надела! Француженки говорят, что без колготок можно появляться только на пляже! Ну, и ещё в постели.

Перебрав все колготки, чуть не заплакала от отчаяния: как нарочно, ни одной подходящей к платью пары, блин! Пришлось второпях надевать пояс и чулки. Из-за этого вышла задержка минут на пять.

Выйдя из подъезда, увидела такси. А в нем… в нем… её Костанцо с какой-то бабой! Сердце Марины оборвалось.

– Смотри, смотри, вон она идет! – возбужденно толкнул Лючию в бок локтем влюбленный синьор Каррера и выскочил из машины.

Лючия тоже вышла и внимательно пригляделась: симпатичная, скромная с виду девушка стояла на крыльце в выжидательной позе. Ну, раз брату нравится, то ей – тем более! Хотя сразу видно, что девушка не невинная, а очень опытная, мягко говоря. Охотница на богатых женихов, короче.

Читатель! Это для мужчины женщина представляет труднорешаемую загадку, для другой же женщины – она прозрачный кристалл!

– Позволь тебе представить мою сестру Лючию, дорогая!

Ф-фу-у! Всего лишь сестра! Марина улыбнулась и пожала протянутую руку. По дороге к машине краем глаза отметила озадаченный вгляд Лючии. Будущая золовка расширенными глазами уставилась на Маринины ноги, обтянутые белыми чулками. С чего бы это? Мысль эта не давала покоя до самой «Праги».

В ресторане она сразу же улизнула в дамскую комнату, якобы попудрить носик. Там, оглядев себя, она поняла, в чем дело: один чулок был без шва, а другой – со швом! Бедняжка чуть не разрыдалась от отчаяния. Ужас! Катастрофа! Позорище! Стыдобище! Песец подкрался незаметно в самый важный день, блин! Как теперь из туалета-то выйти? Впрочем, можно попытаться поправить дело…

Как всегда, в минуты, требующие полной мобилизации организма, мозг работал четко и быстро. Марина подошла к уборщице и негромко приказала:

– Белые чулки или колготки. Моментально. Любые деньги.

Тетка недаром сидела в дамском туалете престижного ресторана уже десять лет, видывала виды, а потому, мгновенно вникнув в ситуацию, заломила заоблачную цену:

– Полтинник!

Марина молча протянула купюру, и требуемое было предоставлено через три минуты.

– Гондончиков индийских не надо ли, красавица? – заботливо поинтересовалась уборщица, забирая негодные чулки, – Недорого отдам!

– Нет, спасибо! – Марина одернула платье, снова чувствуя себя совершенством от улыбки до жеста.

Челюсть туалетной работницы упала на грудь:

– Как же ты без них работаешь-то?

Надо же, за проститутку приняла! Это Марину развеселило.

Возвращаясь, она подмигнула Лючии, и та подмигнула в ответ. Конфуза удалось избежать, но так и хотелось отхлестать себя по щекам!

В ресторане обедали втроем в отдельном кабинете. Официант принял заказ и исчез, чтобы моментально вернуться с бутылкой шампанского. Костанцо встал и, держа бокал в руке, произнес по французски:

– Дорогая, милая моя Марина! Я уже вступил в тот возраст, когда необходимо обзавестись верной, любящей женой и детьми. Я достаточно богат, чтобы обеспечить семью. Ты – самая лучшая из всех девушек! Я прошу тебя выйти за меня замуж! Вот моя рука, а сердце и так уже давно принадлежит тебе! Как принято у нас в Италии, я делаю это предложение в присутствии моей сестры, брат Григорио, к сожалению, не смог приехать. Согласна ли ты стать синьорой Каррера и составить мое счастье?