Саша Чекалов - Дрожащая тварь

Алик (печально разглядывая свои бока, обтянутые маечкой) . М-да. Хреново, конечно, выгляжу…

Алиса. Хотя ты вон зато рисовать умеешь. Каждому своё.

Алик. Это да… У меня ещё и комплекция такая, что толще кажешься: кость широкая…

Алиса. Да какая там широкая! Ты на меня посмотри, вот где широкая… но, заметь, ни одной жиринки лишней! А у тебя…

Алик. Да ты что говоришь-то! Широкая? У тебя – широкая?! Да ты широкой не видела! Вот у меня…

Алиса. А давай сравним!

Алик. А… пожалуйста, давай, сравним.

Алиса. Давай?

Алик. Ну, давай.

Алик раздевается, они встают рядом, лицом к зрителям.

Алик. Вот, смотри…

Алиса (не давая слова молвить) . Нет, это ты смотри: вот здесь… Видишь? Твоя коленка – и моя! Ну, и у кого шире?!

Алик. Да при чём тут коленка! Ты на щиколотки смотри! и на предплечья! (Алиса смотрит.) Нет, это не предплечья, это плечи. Вот предплечья! (Показывает.) Видно же…

Алиса. Ничего не «видно»: у женщины, понятно, кость уже, в любом случае, – нужно на это скидку делать!

Алик. Так о том и речь, что вам в десять раз легче быть худыми!

Алиса. Да какое там…

Алик. Легче! Раз в десять… или в сто.

Алиса. Ну щас…

Алик. Да в натуре.

Алиса. Ага, во-во…

Алик. А чё, нет, что ли?!

Безобразная перепалка в том же духе продолжается, постепенно, впрочем, стихая. Занавес закрывается; Время проходит с табличкой «ЕЩЁ ОДИН ЧАС».

Акт III

Занавес открывается. Сцена вновь провернулась: Алик, одетый, сидит опять спиной к зрителям. Придерживая левой рукой планшет, стоящий на коленях, правой он наносит энергичные мазки. Зрителю видно, что к этому времени художник успел передать основные цветовые и тоновые отношения, но за проработку деталей ещё не брался. Алиса сидит на положенном месте, приняв соответствующую позу. Изо всех сил пытается удержать зевоту. Наконец всё-таки зевает, прикрыв рот.

Алик. Не дёргайся.

Алиса. А долго ещё?

Алик. Ну-у… А каким временем мы располагаем?

Алиса. Вообще-то, вечером педсовет, тётки из РУНО будут… Завуч вызывала: (передразнивая) «Э, Нигматуллина, милая, выступи по моей теме, будь добренька!»…

Алик. Выступишь… Успеем, не боись.

Алиса (задумчиво) . Я иногда сама себе удивляюсь… Если бы пару лет назад мне сказали, что в интернате буду работать… да ещё и воспитательницей…

Алик. Да-а. Это ты, конечно, круто… Я бы так не смог. За такие крохи – такой крест…

Алиса. Ну, уж и крест… Так, рутина… Можно подумать, у меня есть выбор! Что ещё я умею делать-то, а?!

Алик. А если курсы какие-нибудь окончить?

Алиса. Какие там курсы теперь… Инерция покоя проклятая… А тут ещё дети! – все силы на них уходят… Вчера Нефёдов опять Гурвич под юбку залез…

Алик. Гурвич – это что?

Алиса. Оксана Гурвич… Родители богатые, жить любят, девочка им мешает… Вот так, при живых папе с мамой…

Алик (перебивает) . И что Нефёдов?

Алиса. А Нефёдов просто какой-то малолетний маньяк, без преувеличения! Он, знаешь… Вот смотри, сейчас покажу… (Вскакивает, идёт к ширме, выдёргивает из вороха одежды юбку-макси; надевает через голову и, топлес, ложится на кровать.) Иди сюда. (Алик нерешительно подходит.) Так. Ага… (Расправляет юбку.) У Саны примерно такая же. Теперь возьми… скажем, вот эту свою баночку… ну, или краски, не важно… (Алик берёт в руки коробку красок «Ленинград», вертит в руках.) Ладно, пока положи их… Вóт что, просто попытайся накрыться с головой: таким образом, чтоб и света дневного не видеть! – но чтоб руки что-то делать могли…

Алик. Так ты же сними её сначала…

Алиса. Нет. Нужно чтоб я лежала – а ты залезаешь мне под юбку и…

Алик. Ты чего, Аль, совсем?!

Алиса. Да я серьёзно, ну! Попробуй! – чтó ты, в самом деле… Просто проверишь, можно ли в таком положении что-то делать – и чтоб свет не пробивался…

Алик. Ну, даже не знаю… (Становится на колени, Алиса подползает ближе к краю кровати; Аликовы голова и руки скрываются под Алисиной юбкой.) Вроде темно.

Демидов. Придержи язык. Это ты у нас жертва, гы-гы… С другой стороны – ну да, обстоятельства…

Алик. Да, тяжело вам…

Демидов (рявкает) . «Демидов»!

Алиса. А если ты руками будешь что-нибудь делать?

Алик (голос его звучит приглушённо) . Чего делать-то?

Алиса. Ну, господи, «камень-ножницы-бумага» сам с собой! (Под юбкой происходит возня.)

Алик (из-под юбки) . Если двигаться, то свет проникает.

Алиса. Ага-а! Так и знала, что враки это всё…

Алик. Что враки?

Алиса. А то, что Нефёдов так плёнки проявляет и фотографии печатает! Он, поганец, знаешь что ей сказал? Что вот это вот – это единственное по-настоящему тёмное место во всём интернате. И что если она хочет, чтобы в стенгазете фотки были с конкурса строевой песни, то пускай ему помогает! А она поверила. Она у нас всему верит, что ни скажешь: немного не от мира сего девочка…

Алик (продолжает говорить de profundis) . Так не видно же ни фига! У фотографов же фонарь специальный!

Алиса. Ты дослушай! – я ему то же самое сказала… и – угадай, что, по его словам, красный фонарь заменяет?! Догадаться несложно… Им же зачастую белья не выдают: то прачечная бастует, то все машины в ремонте… Так и ходят…

Под юбкой снова какое-то движение. Внезапно Алиса издаёт тихий стон, с оттенком изумления.

Алиса. Ты что это?..

Занавес закрывается. Но зрители успевают заметить, как Алисины руки судорожно смыкаются на голове Алика поверх юбочной ткани… Время проносит табличку «И ЕЩЁ ПОЛЧАСА».

Акт IV

Кровать. Прислонённый к ней, стоит планшет с полусрезанной (начали, но бросили) готовой работой; на покрывале макетный нож, на полу – опрокинутая табуретка, в луже грязной воды валяются кисти, палитра и прочая дрянь. Правее – вторая табуретка, на ней, поверх кучи одежды Алика, сам он прилаживает телефонную базу с трубкой. На кровати, раскинув ноги с растопыренными в истоме пальцами, лежит на спине Алиса.

Наконец Алику удаётся придать трубе относительно устойчивое положение, после чего он бросается к Алисе и вспрыгивает на неё; в тот же миг раздаётся телефонный звонок; сидя на Алисе, Алик перегибается вправо, тянется к телефону, теряет равновесие и валится на пол, увлекая за собой табуретку; аппарат рушится, трубка слетает с гнезда… Алик хватает её, прижимает к уху и… судя по облегчению, отразившемуся на лице, связь не разъединилась. У зрителей крепнет уверенность в том, что звонка этого он ждал и придаёт ему большое значение.

Алиса тем временем сползла с кровати, подобралась к Алику и самостоятельно подлезла под него, напряжённо вслушивающегося… Видно, как Алиса приподнимается на локтях; на её лице неожиданное и неприятное выражение пристального внимания.