Саша Чекалов - Дрожащая тварь

Она скорбно задумывается (должно быть, о хреновой женской доле: до старости печься о великовозрастных сыновьях), но тут входит Мария, и лицо тёть-Тани мигом яснеет. Дочь одета в деловой костюм цвета «мокрый асфальт». Футляр со скрипкой (хотя откуда мы знаем, вдруг там бутерброды!) при ней.

Мария. Привет, мамуль! Опаздываю жутко…

Мать. Маняша, ну хоть йогурта поешь!

[Либретто, блин, выдумывать не шутка, на выходе опять какой-то трэш.]

Мария. Как Митька?

Мать (отводя глаза) . Ну… Вчера явился поздно…

Мария (не слушая) . Привет ему! Короче, я пошла…

Мать хочет поцеловать её на прощанье.

Мария. О, не целуй: я вроде бы гриппозна…/ Когда вернусь – не знаю!

Жизнерадостно убегает.

Митя (выглядывая из норки) . Во дела…

Действие третье – или какое там?..

Офис. Сидит Виктор, считает дневную выручку; неожиданно упирается взглядом в фотографию, стоящую на столе, и тяжело вздыхает. Поёт (за неимением лучшего слушателя обращаясь к президенту на стодолларовой банкноте, которую держит перед собой).

Постепенно из арии становится ясно, как беззаветно (и безответно!) Виктор любит Марию – с которой когда-то учился в школе (она его на класс младше), даже не раз чистил рыло её однокласснику Сергею, но… ничто не помогло. Она его (самогó Виктора, ну надо же!) отвергла.

Входит Колян.

Колян. Звал, Вить?

Виктор (раздражённо) . Стучаться надо! Выйди и войди заново.

Колян пожав плечами, выполняет.

Виктор. Чего хотел?

К. сообщает, что нарисовался человечек от некоего Руслана, просит передать, что Руслан забивает стрелку.

Виктор. Руслан? Какой такой Руслан? Интересно…

Действие четвёртое

Вечер в доме Уховых.

Почти все в сборе. Появляются Сергей и Андрей. Все встают из-за стола и спешат навстречу пришельцам…

В колонну по одному? Шеренгой?.. Лажа, лажа.

Возвращаемся к тому моменту, когда семья собирается, чтоб решить, как отдать деньги и Виктору, и Руслану, а попутно – придумать нечто этакое… такое, чтобы оба гада запомнили этот мюзикл надолго.

Напомню: у Мити есть план. И у мамы его, тёть-Тани, тоже имеются свои соображения…

Какой план? Какие соображения? Никаких версий.

Хорошо. Попробуем содержание плана пока пропустить. Допустим… допустим, наши друзья его уже применили. И – пускай он увенчался успехом! (Хотя был момент, когда всё висело на волоске… Но не важно.) Смотрим, как это было:

Руслан (Виктору) . Чё, на тот свет охота тебе?

Виктор (рука за пазуху) . Дорогу покажешь?!

Резкое движение Виктора вызывает цепную реакцию, в том смысле, что все присутствующие быки как будто с цепи срываются. Одна другой быстрее выхватываются волыны. Шквальный огонь с обеих сторон. Стволы нервно подёргиваются, плюясь раскалёнными газами и металлическими маслинами. Секунда, две, три… и – всё кончено.

Киношный терминатор в подобной ситуации выразился бы следующим образом: «Человеческие потери 100%», – да, так и есть (если не считать положительных героев, которые целы и невредимы). Кругом валяются пухлые пачки зарубежных банкнот крупного достоинства.

Сергей нагибается и вытягивает из негнущихся пальцев мёртвого Вована (или, как вариант, Коляна) увесистую котлету зелени, перехваченную резинкой. Вертит в руке, подходит к Марии.

Серый. Погляди, что я нашёл, дурочка!

Мария (смотрит на баксы, как собака на отварную рыбу) . Это мне?

С. (тоном папы, читающего доче подписи к кадрам диафильма) . Это – НАМ, обоим.

Всхлипнув, она прячет голову на груди Сергея. Тот гладит её по волосам, приговаривая: «Ничего, ничего, всё путём, всё круто…».

(Ещё б не круто! Вообще-то, они теперь до самой пенсии могут не работать. Или – если подберут и остальные дензнаки тоже – купить уж себе сразу особняк в Майами, что ли… А ещё самолёт. Да и улететь на том самолёте в тот особняк.)

Дядь-Гена, почувствовав себя лишним, хочет уйти.

Дрюня. Куда, Петрович?

Дядь-Гена. Да ну… Чё я буду… Дело теперь семейное, ясное дело…

Мария (отнимая мокрое лицо от Серёжиной груди) . Дядь-Гена, знаете…

Д.-Г.. Чего, доча?

Мария. Я больше никогда не буду играть на скрипке. Просто не смогу.

Д.-Г. (реагируя очень бурно) . Да ты… ты… Ты что это, а? Ты соображаешь ваще?!.. Да чтоб я таких слов, Марья, от тебя не слышал, понимаешь ли… (Неожиданно проникновенно.) А ты думаешь, нам в войну легко было?! Э-эх… Но играли, играли… На всех инструментах играли, на каких заставляла жизнь! – так, что фрицам жарко делалось… (Снова взрывается.) Да если ты пиликать не будешь, я тогда… Я с моста тогда кинусь! Вот прямо щас же! (Делает движение в направлении перил.) Почему, интересуешься? А потому…

Звуки приближающихся сирен.

Тёть-Таня. Хорош ужé…

Дрюня. Кочумай, Петрович, канаем!

Петрович (по инерции) . …шта-а.

Оскальзываясь, падает вниз с моста. Остальные быстро разбегаются кто куда.

Следующая сцена. Заключительная.

Подъезжают менты, те же, что и в начале. Вылезают. Тучный старлей вытирает белоснежным платком багровый лобешник.

Старлей. М-да… Вот те на!

Младший сержант, водила (высовываясь из окошка) . А чё тут, а?

Старлей. Не лезь.

Молодой летёха. И правда, чего это здесь такое… (Обводит тела томным взглядом; похоже, ещё немного, и его начнёт дюже сильно рвать на родину.)

Старлей (подхватывая лейтенанта и подтаскивая его к уазику) . Чё, чё… А ничё! Степь отпоёт.

Звучит хор «Славься…».

Занавес.

Бурные аплодисменты. Цветы, поздравления, восхищённые поклонники… то есть поклонницы…

Губу закатай! Сначала дело сделай как следует, без халтуры.

…Нет, ну всё-таки, а… Чего бы такого придумать-то, чтоб и Сергея отмазать, и прочих положительных из этой ситуёвины выпутать! Что??

Вернёмся к их совещанию, ладно.

Мария рассказывает, что Виктор её изнасиловал.

Все. Ка-ак?!..

(Немая сцена.)

Сергей молча подходит и берёт Марию за руку.

М. (поднимая голову) . Всё ещё любишь меня?

С.. А… разве что-то изменилось?

М.. Ты не ответил. Любишь?

С. (твёрдо) . Да.