Александр Лобанов - Юнайтед. Роман

То был не ребёнок и не подросток, а карлица Соня по прозвищу Соня Могилка.

Артём бесцеремонно поздоровался, чем сразу разбудил обеих проституток.

– Опять обросла, – заметил он Соне, разглядывая её мальчишеские вихры – карлица часто брилась наголо.

– Привет, Артём, – тихо произнесла она.

– А, курьер! – Стеф весело смотрела в глаза вошедшему.

Голос у неё был низкий, звучный и грубоватый.

– Для вас – представитель вышестоящей инстанции! – осадил её Артём.

– О-о, представитель, бля-я-я! – Стеф потянулась, зевая.

Сзади заскрипел раскладушкой незаметно появившийся в дверях Марат. Протянув матерчатое ложе от дверного косяка до шкафа, он упал на него ничком, не сказав ни слова ни Артёму, ни девушкам.

– Сколько у вас тут ящичков всяких, – с наигранным удивлением Артём обвёл глазами давно изученную комнату. – Вы, часом, никаких запрещённых веществ в них не храните? Если что, у меня есть полномочия проверить, полазить.

– Лазь, где хочешь, отъебись! – проворчала Стеф.

Артём открыл наугад один из ящиков шкафа.

– Ты сам знаешь, что если менты захотят нас прижать, они нам в какой угодно ящик что угодно подкинут. – Соня Могилка свесила с кровати свои уродливые и пухлые, как калачи, детские ножки.

– У нас бывают ребята, клиенты, которые и экстази, и кокаин с собой приносят и нас угощают, – открылась Стеф. – Вместе балдеем. Но после них всё равно всё чисто остаётся.

Наставлять и запугивать девушек не было настроения, да и по шкафам Артём решил пройтись лишь затем, чтобы отвлечься от мыслей, подарить себе маленькое удовольствие поглубже проникнуть в нечистый быт Коммуны . В первом ящике он обнаружил ворох женских трусов явно из эротического комплекта, а в другом, помимо всякого хлама, до блеска начищенный чёрный страпон.

– Какие сентиментальные парни!

– О, слышь! Знаешь, кто тут недавно к Соньке приезжал? Гинеколог твой усатый.

– Он не мой, а хозяина.

– Похуй чей! Он нас когда, короче, осматривал, на Соньку, похоже, запал. Самому сладенького с ней захотелось. И тут звонит, приезжает. Полтора куска поверх положил, да ещё и коробку конфет оставил.

– Красиво живёте.

– О, знал бы ты, какой этот хуев доктор извращенец оказался! Что он с ней вытворял! Привёз с собой целый чемодан какого-то белого тряпья, запеленал в него Соньку так, что она стала похожа не то на свёрток с младенцем, не то на Фродо из «Властелина колец», которого замотали в кокон из паутины. Вот такую он положил её на кровать, а сам встал над ней, голый, волосатый, с брюхом своим, и начал себе наяривать. А потом кончал ей на лицо.

Артём нашёл серебристый футляр, потряс возле уха, раскрыл. Поморщился и бросил обратно.

– Слушай-ка! – с лукавым смешком окликнула его Стеф. – Мы тут недавно с девочками говорили о тебе. Ты уже столько к нам ездишь, так быстро уезжаешь и ни разу не захотел остаться. Ты, часом, не педик?

– Молчи, творение хирургов! – огрызнулся Артём.

В последнем выдвинутом им ящике лежал травматический пистолет.

– Это Марата. – Стеф выбралась из постели, пошла на кухню заварить кофе.

Склонив голову набок, Артём проводил взглядом её дёргающийся неженский зад, схваченный чёрной полосой стрингов. Она перекроила себя в женщину, как только достигла совершеннолетия. И почти сразу отправилась за опытом взрослой жизни в сферу интимных услуг. Былого мальчика, ставшего девушкой по имени Стефания, звали вовсе даже не Степан – она выбрала имя, не созвучное прежнему.

С неё, транссексуалки Стеф, и с карлицы Сони началась Коммуна . В суровом мире московской нелегальной торговли сладеньким они оказались отверженными среди отверженных. Проблема была отнюдь не в клиентах – сладострастные любители телесных аномалий в мегаполисе находились всегда, – а в животной ненависти и притеснениях со стороны «коллег», физически полноценных девушек, с которыми им приходилось работать в одних салонах и апартаментах. У Стеф от тех времён остались на теле недвусмысленные метки – шрамы от ожогов цвета яичного белка и полосы глубоких порезов. Две другие девушки, Эмма и Злата, появились в Коммуне чуть позже. Эти были без отклонений, но с судьбой не менее тяжёлой. Под покровительством Эликса они работали в несравнимо более человеческих условиях, хотя стоили по меркам Москвы не очень дорого. Каким образом Эликс их всех четырёх отыскал, гадать не требовалось.

Его идея организовать тайный притон в старой квартире, полученной по наследству от матери жены, сочетала в себе гуманизм с соображениями чистой выгоды. Артём в шутку называл Коммуну сайд-проектом агентства «Юнайт». Доход был солидный. В самом же агентстве, как уверял Эликс, никто, кроме него и Артёма, не знал о квартире на улице Зорге. За кассой до прихода Артёма ездил либо сам Эликс, либо его личный водитель, который потом был уволен.

Фото и личные данные девушек висели в Интернете не на порталах интимных услуг, щедро рассыпаемых поисковиками, а на закрытых сайтах знакомств под видом простых невинных анкет. Истинная суть и стоимость выяснялись в личной переписке.

Редкие визиты участкового и патрульных последствий не имели – с органами правопорядка у Эликса была договорённость. Он сам передавал им деньги, один только раз попросил отвезти нужную сумму нужному лицу своего верного зама.

– Это не органы, это гениталии, – посмеивался Эликс над своей «крышей», имея в виду, что они неопасные, не высокопоставленные и подкупаемые крайне легко.

– Когда легавые в последний раз заглядывали? – Артём присел на край раскладушки Марата.

– Очень давно, – сказала карлица, – может, ещё в прошлом году.

– Хозяин говорил, ты рисуешь? – изобразил участие Артём. – И неплохо даже?

– У людей нашей профессии тоже бывает свободное время, его нужно чем-то заполнять, – равнодушно ответила Соня, исследуя скользящими пальцами потрёпанную блузку на предмет дырок.

Вернулась из продуктового маленькая тёмно-русая Эмма. Повозившись на кухне с холодильником, она уселась у спинки кровати в своём излюбленном положении – обхватив колени, уткнувшись неподвижным взглядом в случайный предмет. На присутствие курьера никак не отреагировала.

Застал Артём и Злату. Девушка приехала от ночного клиента, который вызывал её в подмосковный дачный дом. Заглянула в комнату – кудрявая, круглолицая, с живыми карими глазами – узнать, спит ли Марат, и сама ушла отдыхать на матрас в гостиную.

– Всё сидишь? Тебе уж валить, наверное, пора. – Перекусив на кухне купленными Эммой сэндвичами, Стеф улеглась обратно под пододеяльник. Карлица устроилась рядом в прежнем положении, точно любимая кукла, и быстро погрузилась в дремоту.