Александр Лобанов - Юнайтед. Роман

– Он всё понял? – не опуская головы, спросил Дмитрий.

– Ну как тут сказать, Дмитрий Сергеевич, – нервно усмехнулся Слава. – Если он в тот момент был ещё способен извилинами шевелить, то, скорее всего, понял.

– Понятно, переусердствовали, значит.

Они шли близко друг к другу, но в глаза не смотрели и говорили вполголоса.

– Ну Серёга, вы же знаете его, – сказал Слава, – он любит изобретать. Мы же как сделали. Зашли вместе с ним в подъезд, в лифт. Когда лифт до этажа доехал, действовали по Серёгиной схеме. Я вышел первый. Те ему врезали сзади и наклонили головой вперёд, так, чтоб дверями защемило. Я стал бить его спереди, ребята сзади по почкам добавляли, кто-то двери держал, чтоб в таком положении оставались. Потом на площадку его вытащили, ещё немного ногами поработали, там же никаких камер нет ни хрена. По лестничному маршу прокатили. Когда поняли, что хорош, я ему всё по пунктам, так сказать, чётко и внятно объяснил.

Дмитрий слушал, нахмурившись.

– Да, Сергей Петрович действовал в своём стиле. Не без излишеств. – Он похлопал Славу по руке, требуя свернуть на поперечную дорожку. Выдержав длительную мрачную паузу, он наконец спросил: – Обратно-то нормально добрались?

– Да как и в ту сторону, почти сутки ехали, нормально, никаких происшествий, – монотонно докладывал Слава. – Серёга спать поехал, мы с Игорьком вроде отоспались в машине.

– Всё нормально, следующие сутки ты у меня отдыхаешь. – Дмитрий залюбовался Троицкой башней. – Большое дело сделали.

Как в охлаждающий душ, солнце вошло в облако – припекать стало меньше. Вместе с компанией веселящихся кавказцев в чёрных футболках они уступили дорогу полицейской машине, заехавшей на прогулочную аллею. Дмитрий прищемил пальцами рукав тишотки Славы, повёл его по траве, мимо обнявшихся парочек и одиноких девушек с ноутбуками, к тенистому дереву, под которым никто не сидел.

– Твоё. – С мышиной юркостью конверт с деньгами перебрался из пиджака Дмитрия в крепко сидящую на поясе борсетку охранника. – С Игорем и Серёгой расплачусь при встрече.

– Они знают, Дмитрий Сергеевич, мы всё знаем. – Слава закрыл молнию.

– Это тебе на дом на твой, – сдержанно улыбнулся Дмитрий. – Чтобы было куда с дочкой летом выбираться.

– Да ладно, Дмитрий Сергеевич, я к городу всю жизнь привязан, да и какой мне сейчас отдых, разве что на будущее, для пенсии строить.

Глядя в разные стороны, они вернулись на дорожку.

– Слава! – резко повернулся к охраннику Дмитрий и замер на месте. – Скажи, мы сильные?

По загорелому лицу Славы пробежало изумление:

– В смысле? Кто мы? Я только за себя могу говорить. Сила – это мой хлеб.

– А мы все? – словно умоляя о чём-то, спросил Дмитрий. – Мы все.

– Я не могу судить о вас. Я пешка.

В этой самоуничижительной фразе Дмитрий уловил затаённую иронию и едва не вскипел:

– Тебя никто не отучал иметь собственное мнение! О каждом в отдельности и обо всех вместе! Мы сильные! И то, что мы делаем правое дело, тому прямое доказательство!

– А-а! Типа, не в силе Бог, а в правде, – облегчённо усмехнулся Слава.

– Не, не так, – качнул головой Дмитрий. – Сила и правда неразделимы. Кто силён, тот всегда прав. Только сильный может быть благородным. Только сильный способен на поступок. А слабые, ущербные – те как раз вырождаются в мразей. Как та, с которой вам посчастливилось вчера иметь дело. Мрази бывают могущественны, но не сильны. Когда-нибудь мы и с могущественными потягаемся, дорастём.

Пока они молча шли к выходу из сада, Слава то и дело задумчиво кивал, словно продолжал соглашаться с последними словами начальника. Машина Дмитрия была припаркована у подъёма на Манежную площадь.

– Артур, небось, уже уснул, – сказал Слава. – Хорошо быть Артуром, столько времени для сна.

– Свою-то отремонтировал? – Дмитрий в последний раз оглянулся на алеющий сквозь кроны Кремль.

– Не-а, так и стоит с мятым крылом. – Слава закинул в рот жвачку. – Я на ней из гаража-то выезжаю раз в месяц.

– Ну, до завтра.

Дмитрий сел в машину, водитель зашевелился, кресло встало вертикально. Машина вырулила в движение.

«Слава – хороший. Я из Абхазии хурмы ему привёз. Ирке ничего не купил, а ему привёз. До сих пор у меня эта хурма перед глазами расплывается оранжевым и красным. Хотя дарить взрослому мужику сладкие ягоды – это всё равно что дарить ему шоколадки. Но я и о шоколадке думал. Когда шёл к нему через Александровский сад, меня осенило прям: а не забежать, не купить ли, не вручить ли ему шоколадку вместе с деньгами? Это было бы остроумно и очень к месту».

Дмитрию всегда нравилось видеть отца Николая в церковном облачении. Даже будничная ряса напоминала ему парадный костюм – Дмитрий питал слабость к приметам официальной обстановки. Сегодня священник приехал в рясе. Приехал раньше Дмитрия, и когда в конце длинного коридора прихожей распахнулась дверь и показалась коренастая фигура хозяина, несущего пиджак на согнутой руке, он поспешил навстречу другу, опустив глаза, молчаливо извиняясь за приезд без предупреждения. Подарочный пакет с коллекционным виски качался маятником возле ноги. В шестикомнатной квартире Казанцевых на улице Усачёва они встречались так же редко, как и у священника в квартире или в загородном доме, и при виде друга Дмитрий, по вечерам всегда усталый, мрачный и с поджатыми губами, осветился радостью.

От ухоженной бороды отца Николая тянуло мягким, как хвоя, одеколоном. Дмитрий смотрел на священника так, будто был ему бесконечно благодарен, и сам удивлялся этому чувству. Гость выглядел смущённым и даже подавленным. Он не сразу заговорил и не сразу приподнял до пояса подарок:

– Надеюсь, ты понимаешь, Дим, что это чисто символическое. Принятое у приличных людей. Мою истинную благодарность, я обещаю, ты почувствуешь без всяких подарков.

– Я верю тебе, – сказал Дмитрий.

– Знаю, подарочные бутылки ты открываешь не раньше, чем через два года, – улыбнулся священник.

– Да почему, на Иркин день рождения как раз и откроем. – Дмитрий осёкся, увидев жену через арочный портал. Ирина сидела за столом, читала планшет. На мужа глаз не поднимала. Дмитрий повернулся к отцу Николаю, отошедшему к зеркалу, потом снова посмотрел на Ирину.

«Знает», – мелькнуло в голове, и состояние победной эйфории, сохранявшееся весь день после разговора со Славой и усилившееся при встрече с отцом Николаем, на несколько мгновений сменилось болезненно свербящей досадой.

– Приветствую. Надеюсь, человек не скучал тут, пока меня не было? – приметив чайные чашки и несколько вскрытых коробок конфет на столе, Дмитрий быстро взял себя в руки.

– Не скучал, Дим, идите сюда, садитесь, – ровным голосом, не отрываясь от планшета, сказала Ирина.